После московского августовского путча 1991 года активизировался процесс «брожения» среди правящей афганской элиты. Пуштун Наджибулла делал ставку на пуштунов в деле установления полного контроля над страной. В противовес ему стала действовать коалиция в составе генерала А. Р. Дустума, лидера Исламского общества Афганистана (ИОА), будущего президента страны профессора Б. Раббани, известнейшего полевого командира А. Ш. Масуда, а также лидера одной из конкурирующих фракций шиитской хазарейской Партии исламского единства Афганистана (ПИЕА) Мазари.

18 марта 1992 г. Наджибулла предложил передать власть переходному правительству и 16 апреля оставил свой пост, передав его временно исполняющему обязанности президента Абдур Рахим Хатефу. 27 - 28 апреля 1992 года с помощью генерала А. Р. Дустума, был совершен государственный переворот в Кабуле, приведший к власти моджахедов.
Развязка наступила в сентябре 1992 года, когда в считанные часы силы А. Ш. Масуда и Г. Хекматияра, а также хазарейские отряды, обвиняя друг друга в предательстве, побросав боевую технику и военные склады, оставили Кабул. Тогда же Кабул покинуло и российское посольство. Одновременно в Москве обсуждался вопрос о предоставлении политического убежища бывшим функционерам режима Наджибуллы. Что же касается Наджибуллы, то вопрос о предоставлении ему политического убежища поднимался при поддержке ООН и Госдепартаментом США. Специалисты считают, что при желании Наджибулла мог бы покинуть Кабул. Но он выжидал.
Незадолго до захвата города президент успел с доверенными лицами переправить супругу Файтану Гайлани с тремя дочерьми и сестру Лейли в Дели последним самолётом, сам же укрылся на территории индийского посольства, а затем - в здании представительства ООН в Кабуле. Вместе с ним остались его брат, начальник управления охраны МГБ Шапур Ахмадзай, начальник канцелярии Исхак Тухи и начальник личной охраны Джафсар.

Сменявшие друг друга в ходе гражданской войны правительства страны требовали от ООН выдачи Наджибуллы. В 1995-1996 гг. вопрос о предоставлении политического убежища Наджибулле поднимался при поддержке ООН Госдепартаментом США. Свергнутый президент, как и многие другие члены НДПА, был шокирован высказыванием, прозвучавшим в интервью тогдашнего российского министра иностранных дел Андрея Козырева, о «нежелании Москвы иметь дело с осколками прошлого афганского режима». С ухудшением обстановки в стране эпоха доктора Наджиба стала восприниматься афганцами как период стабильности. Так, в первой половине 1990-х гг. в Кабуле и других городах проходили голодные демонстрации, во время которых звучали лозунги «Да здравствует Наджибулла!».

Сам Наджиб прожил последние четыре года безвыездно в миссии ООН. Находясь в здании миссии ООН, Наджибулла работал над переводом книги «Большая игра», повествующей о борьбе между Российской и Британской империями за влияние в Афганистане в XIX веке. 26 сентября 1996 после захвата Кабула силами исламского ополчения «Талибан» Наджибулла, его брат и трое других бывших членов правительства были вывезены боевиками из своего убежища. Бывшего президента подвергли жестоким пыткам и казнили на следующий день.

Казнь

Утром 27 сентября 1996 жители Кабула проснулись от звуков барабана (в средневековье так доводили до сведения народа решения и указы правителей), которым приглашали народ посмотреть на грядущее повешение Наджибуллы. На его теле было заметно множество ранений и следов пыток, что косвенно подтверждает слова очевидцев о том, что сначала с Наджибуллой «встретились» представители пакистанских спецслужб и сам глава внешней разведки страны. Утверждается, что ему предлагалось подписать документы, официально признающие «линию Дюранда» (острый двусторонний спор об установлении чёткой афгано-пакистанской границы), от чего экс-президент отказался. Его пытали и зверски избивали. Привязав истерзанного бывшего президента к машине, талибы протащили его до перекрёстка Ариана, находящегося возле президентского дворца Арг, где и повесили вместе с братом (начальник службы безопасности президента генерал Шапур Ахмадзай) на автокране. Также, издеваясь над телом убитого, они вставляли между его пальцами купюры афгани и сигареты. Комментируя такую ужасную казнь, один из командиров движения «Талибан» Нур Хакмаль сказал: «Мы убили его, потому что он был убийцей нашего народа».

советский афганский война

Известно, что решающую роль в падении режима Наджибуллы сыграл лидер этнических узбеков генерал Абдул Рашид Дустум. Его формирования подошли к Кабулу с севера и фактически отрезали столицу Афганистана от северных провинций, где были сосредоточены значительные резервы вооружений и материальных ресурсов. Мятеж генерала Дустума послужил толчком к падению уже заметно ослабленного режима Наджибуллы. Решительные действия генерала Дустума, перебросившего к Кабулу крупные воинские формирования были достаточно неожиданными для основных участников афганских событий. Гарнизон Кабула не был готов к отражению атаки с севера со стороны своих недавних союзников. Кроме того, неопределенность и тяжелая зима 1991-92 годов серьезно ослабили способность правительственной армии и аппарата управления к сопротивлению. Столь быстрое падение Наджибуллы стало неожиданным и для наиболее влиятельного лидера моджахедов Хекматиара, который просто не успел оказаться у столицы на момент крушения прокоммунистического режима.

Действия Дустума у Кабула в апреле 1992 года не могли бы иметь успеха без их предварительного согласования с Ахмад Шах Масудом и шиитами-хазарейцами. Контроль над Кабулом был главной целью в послевоенном Афганистане. Чтобы гарантировано добиться успеха под Кабулом, Дустуму необходимо было использовать все имеющиеся в его распоряжении силы. Несомненно, акция Дустума была бы невозможной без определенных гарантий со стороны формирований Масуда и хазарейцев по поводу безопасности северных афганских территорий, контролируемых все годы войны узбекскими формированиями.

В ответ Дустум фактически обеспечил контроль над столицей Афганистана формированиям афганских национальных и религиозных меньшинств. До появления отрядов Хекматиара Кабул был разделен на сферы влияния, контролируемые преимущественно таджикскими отрядами ИОА Раббани/Масуда, шиитами-хазарейцами из партии Хезбе и-Вахдат и узбекскими формированиями генерала Дустума. Безусловно, у боевых отрядов хазарейцев и таджиков Масуда был более удобный и короткий путь в Кабул из, соответственно, Хазарджата и Панджшерского ущелья, чем у пуштунских отрядов Хекматиара. Однако столь согласованные действия в апреле 1992 года по фактическому захвату Кабула трех далеко не лояльных друг другу политических организаций национальных и религиозных меньшинств слишком хорошо укладываются в идею противодействия пуштунской реставрации в Афганистане.

В результате выглядевшая вполне естественной идея восстановления афганской государственности с доминированием этнических пуштунов так и не была реализована. События апреля 1992 года привели к тому, что основной контроль над государственными институтами власти Демократической Республики Афганистан перешел не к самой сильной политической организации моджахедов Гульбеддина Хекматиара, а к партии Раббани/Масуда Исламское общество Афганистана (ИОА). Это имело весьма серьезные последствия для целостности Афганистана. Исламская партия Афганистана (ИПА) пуштуна Хекматиара претендовала на политическую власть в масштабах всего Афганистана. В то время как таджик Раббани не имел на это ни достаточно сил, ни возможностей. Политической организации ИОА вполне хватало власти над большей частью Кабула и рядом северных провинций с преимущественно таджикским населением.

"Наджибулла продержался бы и дольше, если бы не предательство Горбачева. СССР подписал с США соглашение об одновременном прекращении помощи Советского Союза режиму Наджибуллы, а Соединенных Штатов -- моджахедам. Но Саудовская Аравия, Пакистан и Кувейт продолжали помогать моджахедам, в то время как Наджибулла остался один на один со своими проблемами. Прекращение помощи из СССР лишало его всяких перспектив и надежд на будущее».

Была и другая причина падения режима Наджибуллы: ему так и не удалось решить национальный вопрос. Еще раньше генерал армии Варенников предлагал создать на территории Афганистана таджикскую, нуристанскую и хазарейскую автономии, но Наджибулла, пуштун по происхождению, был против. Мы старались избежать кровопролитных боев с отрядами Ахмад Шаха Масуда, который контролировал Панджшерское ущелье и перевал Саланг, и вели с ним негласные переговоры о прекращении боевых действий, чтобы избежать потерь с той и другой стороны. Наджибулла же был крайне недоволен этими переговорами, и когда в начале 1989 года в Афганистан приехали Шеварднадзе и Крючков, он пожаловался им, что Варенников ведет закулисный диалог и хочет якобы заключить сепаратный договор с Ахмад Шахом Масудом. Крючков по этому поводу даже пытался добиться от наших военных соответствующих показаний.

Пропуштунская политика Наджибуллы в отношении северных народов вносила разлад и в армию. Как-то, например, он послал для усиления правительственных войск, которые вели бои с моджахедами, узбекскую пехотную дивизию генерала Дустума. Делать этого было никак нельзя, потому что район, где велись боевые действия, был населен пуштунами. И несмотря на то, что узбеки действовали там очень результативно, в конечном итоге они все равно попали в окружение -- пуштунские правительственные дивизии сами снялись и оголили фланги этой дивизии, подставив ее под удар.

К тому же в армии рядовыми служили в основном представители национальных меньшинств, в то время как офицерами были пуштуны. В итоге все формирования, укомплектованные нацменьшинствами, начали откалываться от Наджибуллы, создали в конце концов "союз северных народов" и объединились с моджахедами. Чуть позже, установив связь с Ахмад Шахом Масудом, они двинулись на Кабул, куда и вошли первыми в 1992 году

За несколько дней до этого, кстати, Наджибулла успел отправить из города семерых наших советников. Один из них, генерал-майор Владимир Лагошин, рассказывал, как Наджибулла пригласил его к себе и предупредил, что в ближайшее время власть перейдет к оппозиции, а ему самому на посту президента осталось находиться дней пять. Еще Наджибулла добавил, что, хотя советские и предатели, он считает своим долгом отправить военных советников домой целыми и невредимыми. И действительно: когда администрация кабульского аэродрома стала чинить различные препятствия, связанные с вылетом самолета, Наджибулла приехал на аэродром и оказал помощь в отправке советников в Ташкент".

Спасти себя Наджибулле было не суждено, и судьба его оказалась поистине драматичной. Он был пуштуном, представителем рода, к которому принадлежал один из правителей Афганистана - король Абдуррахман Хан. Поэтому когда спустя четыре года после его свержения к власти пришли талибы, Наджибулла надеялся, что они не тронут своего соплеменника.

Ахмад Шах Масуд, перед тем как оставить Кабул, предложил Наджибулле бежать вместе с отступающими моджахедами, но Наджибулла отказался - он надеялся, что сможет впоследствии даже рассчитывать на пост в правительстве талибов.

Талибы рассудили иначе: бывший президент был зверски избит и повешен. Надо сказать, что ни тогда, когда взявшие город талибы вошли в здание миссии ООН, где в тот момент находился Наджибулла, ни позже Организация Объединенных Наций не высказала никакого протеста по поводу захвата ее здания в Кабуле.

Ходит легенда, что перед смертью Наджибулла выхватил автомат у конвоировавшего его пуштуна и завязал бой, в котором погиб. А повешен он был уже мертвым.

Итак, пассивность РА в военных действиях, надежды на решение проблемы силой, активная подрывная работа опозиции в армии РА, связь в психологии населения всех бед с Апрельской революцией и общая усталость и, главное, отсутствие реальных действий для улучшенияситуации в районах, контролируемых правительсьтвом, привели в конце концов к падению режима Наджибулы.

Положение в Афганистане после вывода советских войск. Прогнозы Запада о том, что кабульский режим сразу после прекращения советского военного присутствия падет по причине своей полной нежизнеспособности, а коалиционное правительство группировок моджахедов приведет страну к миру после изгнания "коммунистической чумы", оказались несостоятельными.

Трудно согласиться с тогдашней точкой зрения Запада на афганскую проблему. Но, к их оправданию, нужно сказать, что эта точка зрения также претерпела изменения и была откорректирована временем. Однако, 18 марта 1992 года Наджибулла предложил передать власть переходному правительству и 16 апреля оставил свой пост. 27-28 апреля Переходный совет моджахедов прибыл в Кабул.

15.09.2008 17:08

12 сентября исполнилось 12 лет со дня трагической гибели Президента Афганистана доктора Наджибуллы. Усиливающееся напряжение в регионе, связанное с присутствием военного контингента США в Пакистана и переброской 8 тысяч военнослужащих США из Ирака в Афганистан заставляет азиатских аналитиков вновь и вновь обращаться к этой трагедии, выдвигать новые версии произошедшему, искать ее истоки. Исмоил РАХМАТОВ, статья которого была опубликована на таджикском ресурсе ИА Asia-Plus доцент Российско-Таджикского славянского университета предлагает свою версию событий

Двенадцать лет тому назад в Кабуле был повешен бывший президент Афганистана доктор Наджибулла. Обстоятельства этого убийства до сих пор не выяснены до конца. Кто стоял за гибелью последнего просоветского правителя Афганистана? Почему его убили с такой беспрецедентной жестокостью?

Гибель последнего просоветского президента страны, бывшего председателя партии "Ватан" (НДПА) доктора Наджибуллы по-прежнему остается одним из белых пятен в новейшей истории Афганистана. Как и почему произошло убийство? Какие мотивы стали поводом для не имеющей аналогов в истории страны расправы?

Эксперты выдвигают различные версии убийства доктора Наджибуллы и его брата Шохпура Ахмадзая. Одни исследователи утверждают, что решение было принято талибами, другие поговаривают, что это дело рук Пакистанской военной разведки, третьи приводят имена врагов доктора Наджибуллы из числа его бывших однопартийцев, в частности, халькиста, бывшего министра обороны, генерала Шахнавоза Таная. Некоторые пакистанские и афганские исследователи осуществление этого акта приписывают американскому ЦРУ или российским спецслужбам.

Президент Наджибулла, согласно договоренности с представителями ООН и с руководством партии "Ватан", 15 апреля 1992 года подал в отставку со всех своих постов в партии и правительстве. В то же время, не поставив в известность своих бывших партийных единомышленников, Наджибулла, по рекомендации спецпредставителя генерального секретаря ООН по Афганистану Бенон Севан предпринял попытку покинуть территорию страны. С этой целью он вместе со своим ближайшим окружением, ночью с 15 на 16 сентября отправился в столичный аэропорт. Однако бойцы Национальной гвардии по приказу генерала Абдуразака, а также отряды Национального исламского движения Афганистана (НИДА), взявшие под контроль район столичного аэропорта, не разрешили доктору Наджибу встретиться с Б.Севаном, который в это время ожидал его с самолетом. Доктор Наджиб и ближайшее его окружение были вынуждены вернуться в город, где им было предоставлено политическое убежище в помещении миссии ООН под патронажем небольшого персонала охранников.

Затворник

Пребывание Наджибуллы в миссии ООН продолжалось до прихода талибов в столицу 26 сентября 1996 г. Информационные агентства мало освещали последние годы жизни доктора Наджиба, его связи с правительством моджахедов, с внешним миром и т.д. Более того, из-за отсутствия достоверных материалов по-разному были освещены подробности убийства свергнутого президента.

Одним из первых данный вопрос затронул корреспондент московской газеты "Совершенно секретно" Михаил Маркелов. Летом 1997 г., встречаясь с лидером Северного альянса А.Масудом, М.Маркелов задал ему вопрос о его отношениях с покойным президентом Наджибуллой, на что он ответил: "Мы были врагами. Но когда ситуация изменилась: советские войска покинули Афганистан - отношения наши стали мягче… В тот день, когда покидали Кабул, мы предложили Наджибулле выйти с нами, затем мы помогли бы ему отправиться туда, куда бы он захотел. Однако он отказался… Наджибулла был уверен, что его, как своего пуштуна, в миссии ООН талибы не тронут. Более того, поговаривали, что Наджибулла вынашивал планы вернуть себе при помощи талибов власть в стране и выбиться в президенты".

Российские ученые В.Пластун и В.Андрианов в книге "Наджибулла. Афганистан в тисках геополитики" (1998 г.), пришли к выводу, что убийство доктора Наджибуллы было одной из приоритетных задач пакистанской межведомственной разведки. Долгое время, возглавляя Службу госбезопасности, затем находясь на посту президента страны, Наджибулла мешал реализации целей пакистанской военной разведки в Афганистане. В частности, экс-президент был ярым поборником решения проблемы разделенного Пуштунистана (который был поделен по договору 1893 между Афганистаном и Пакистаном, последний в то время пребывал в составе Британской Индии). Один из сподвижников доктора Наджиба - Султан Али Кештманд, издавший мемуары в трех томах в Лондоне в 2000 году под названием "Политические воспоминания и исторические события" пишет: "Он (Наджибулла-И.Р.) с юношеских лет страстно занимался проблемами соплеменников по ту сторону афгано-пакистанской границы и принадлежал к той группе парчамистов, которые были сильно увлечены данной проблемой. В период правления парчамистов в 80-е годы он и некоторые его соратники огромные усилия направили на работу среди пуштунских племен". Будучи руководителем спецслужб страны с 1980 г. по 1986 г., и президентом Афганистана с 1986 по начало 1992 г. доктор Наджиб предпринял конкретные шаги в этом направлении. Тем временем пакистанская военная разведка была полностью осведомлена о связях Наджибуллы с вождями пуштунских племен в "полосе независимых племен".

В.Пластун и В.Андрианов подчеркивают, что после захвата афганской столицы талибами, пакистанские спецслужбы поняли, что теперь обладают уникальным шансом раз и навсегда снять проблему Пуштунистана и вопрос об афгано-пакистанской границе. Дело в том, что в 1993 году истек срок действия договора, заключенного между Великобританией и Афганистаном в 1893 г. на сто лет, относительно условности государственной границы между двумя государствами, и пакистанские власти должны были окончательно решить данный вопрос в свою пользу.

Этой версии также придерживается известный афганский журналист Разок Мамун, недавно издавший в Кабуле книгу под названием "Неразглашенные тайны. Секреты убийства доктора Наджиба".

По сведениям Р.Мамуна, территория миссии ООН, где приютились доктор Наджиб и его окружение с 1992 г. до 1996 г., находилась под контролем правительственных войск во главе с А.Масудом. По разрешению А.Масуда родственники доктора Наджиба, партийные друзья и правительственные военачальники регулярно посещали Наджибуллу. Постоянную связь доктор Наджиб имел также с Мухаммад Касымом Фахимом, и.о. министра безопасности в правительстве Б.Раббани.

Через М.Фахима доктор Наджиб имел связь с руководством правительства моджахедов, передавал ценные советы правительственным военачальникам, в частности, министру обороны А.Масуду по обороне столицы и стратегически важных районов страны накануне наступления талибов и малиша Пакистана, отношений с Г.Хикматьяром, Дж.Хаккони, Ходжи Кадиром и главами других исламских партий и группировок.

Доктор не послушал Масуда

Во второй половине дня 26 сентября 1996 г. правительственные войска оставили столицу и отошли на север. Вечером того же дня с 7 часов вечера до 12 ночи в Кабуле воцарилось безвластие. Дозорный отряд талибан вступил в Кабул вечером 26 сентября. Р.Мамун отмечает, что около 18 часов Масуд позвонил Фахиму и поручил ему передать доктору Наджибу, что правительственные войска вынуждены покинуть столицу и, по пожеланию, он может присоединиться к ним. Немного позже А. Масуд вновь звонил М.Фахиму и еще раз поставил вопрос о выезде доктора Наджиба из столицы.

М.Фахим отправил посланцев к доктору Наджибу с предложением А.Масуда. Наджибулла, изъявил благодарность Масуду, однако отказался от выезда из столицы, сказав посланцам, что предпочитает оставаться в миссии ООН. При этом доктор Наджиб просил М.Фахима усилить охранников миссии ООН из числа сотрудников министерства безопасности. М.Фахим, усилив численность охранников миссии ООН до 6 человек, покинул столицу.

Маршал Фахим утверждает, что правительство моджахедов постоянно заботилось о безопасности доктора Наджиба, поэтому накануне отступления из Кабула по указанию А.Масуда оно три раза обращалось к нему с предложением покинуть столицу.

В чем была причина отказа доктора Наджиба покинуть столицу? Мнения исследователей расходятся.

Р.Мамун приводит слова помощника Наджибуллы Исхака Тухи, который говорит, что причина отказа была в том, что прибывшие посланцы М.Фахима не имели при себе документов, подтверждавших их принадлежность к сотрудникам госбезопасности. Поэтому доктор Наджиб сказал посланцам, что "Фахим-хан должен был сам явиться с посланием Ахмад-шаха Масуда".

В.Пластун и В.Андрианов подчеркивают, что одной из причин отказа "вероятно, являлось то, что доктор Наджиб еще не забыл, что среди населения была с легким осуждением встречена его попытка покинуть страну в апреле 1992 г.".

В то же время известный пакистанский исследователь Ахмад Рашид отмечает, что "будучи гордым и упрямым человеком", экс-президент "наверняка опасался, что если присоединится к отступающим таджикам, то навсегда будет проклят собратьями - пуштунами".

Афганский историк-исследователь Мухаммад Акрам Андешманд в своей книге "Годы агрессии и сопротивления", недавно изданной в Кабуле, приводит высказывания водителя ООН, который был очевидцем событий: Он говорит: "5 мизана 1375 г.х.(26 сентября 1996 г.) доктор Наджиб просил меня идти в микрорайон и передать его дяде Саттару и другим родственникам его просьбу о том, чтобы они прибыли в миссию ООН с тем, чтобы попрощаться… Через некоторое время Саттар и несколько его родственников, и друзей прибыли в миссию ООН. Доктор Наджиб, обращаясь к Саттару, сказал, что сегодня Ахмад-шах Масуд отправил ему послание с предложением присоединиться к его подразделениям и вместе с ними отправиться в Панджшер. "Однако я сказал, что останусь здесь, так как миссия ООН является моим пристанищем. Он наверняка хочет, чтобы я после пяти лет заключения в миссии ООН, еще несколько лет в качестве заложника находился в Панджшере", - объяснил он.

Доктор Наджиб выглядел очень бодрым и веселым. Его дядя Саттар также выглядел веселым и уверенным. В то время, когда все посетители до середины ночи отправились по домам, Саттар вместе с доктором Наджибом всю ночь провели в помещении ООН. Меня также просили остаться. Ближе к середине ночи Саттар начал беспокоиться, при этом, несколько раз обращаясь к доктору, спрашивал, почему они (талибы - И.Р.) опаздывают?"

В этом вопросе, как говорится, вся загвоздка. То есть, доктор Наджиб, его дядя Саттар и ближайшее окружение поддались на провокацию пакистанской разведки и поверили их информации о том, что нечего опасаться талибов, так как те после взятия Кабула намерены назначить экс-президента премьер-министром страны. Поэтому, по словам водителя ООН, Наджибулла и его ближайшее окружение с нетерпением ждали прибытия "талибских эмиссаров" в миссию ООН.

По материалам, приведенным в исследованиях названных авторов, пакистанские спецслужбы завербовали Хашима Пактияни - двоюродного брата Наджибуллы, который регулярно посещал родственника и выполнял своего рода роль посредника между ним и внешним миром. Позже, Пактияни в беседе с представителем Верховного комиссариата ООН по вопросам афганских беженцев в Пакистане говорил, что глава пакистанской военной разведки в Пешаваре полковник Аслам трижды ставил перед ним задачу отравить ядом доктора Наджиба, однако ему не удалось осуществить этот план.

М.Маркелов, ссылаясь на утверждения самого А.Масуда, отмечает, что в последние годы улучшились отношения между Наджибуллой и Масудом. В то же время пакистанские правящие круги не могли допустить объединения этих двух национальных военных стратегов всеафганского масштаба. Поэтому они сделали все, чтобы экс-президент не покинул столицу.

Еще один момент. По сведениям Хашима Пактияни, доктор Наджиб, находясь в миссии ООН, с усердием работал над завершением книги своих воспоминаний, в которой был намерен предать огласке общественности много загадок и тайн пакистанских спецслужб в отношении Афганистана, известных только ему…

Задолго до захвата Кабула талибами, пакистанские спецслужбы стали распространять упорные слухи о том, что талибы после взятия Кабула намерены назначить доктора Наджиба премьер-министром страны. Так, афганский исследователь М.Андешманд отмечает, что рано утром 27 сентября, когда жители Кабула еще не знали о казни доктора Наджиба и его брата, радио "Голос Америки" сообщило, что "бывший президент страны доктор Наджиб выведен из миссии ООН "талибами" и привезен в Арк - президентский дворец. Предполагается, что талибы назначат его премьер-министром страны".

А Р.Мамун приводит высказывание начальника охраны миссии ООН Асадуллы Мишкури, что когда он передал доктору Наджибу послание А.Масуда, брат Наджибуллы генерал Шохпур Ахмадзай, обращаясь к нему, сказал: "Господин Мишкури, не беспокойтесь, американцы позаботятся о нас, и будут защищать доктора Наджиба". Поэтому некоторые афганские и пакистанские исследователи склонны утверждать, что американские спецслужбы приняли прямое участие в трагедии доктора Наджиба и его младшего брата.

Чтобы достичь своей цели, пакистанская разведка использовала различные методы воздействия на Наджибуллу и его окружение. Так, пакистанские спецслужбы не забыли даже супругу доктора Наджиба госпожу Фатону, которая со своими дочерьми с 1992 года проживала в Дели. Различные люди звонили ей, при этом передавая лживые небылицы, и просили, чтобы она воспрепятствовала отъезду мужа из миссии ООН в Кабуле. 26 сентября, во второй половине дня позвонив в Кабул, госпожа Фатона просила доктора Наджиба беречь себя от всевозможных опасностей и сказала: "Мы получаем много писем, телеграмм и телефонных звонков, в которых люди просят, чтобы Вы не выходили из миссии Объединенных наций, в котором полностью будет обеспечена ваша безопасность".

Вышесказанные слова находят подтверждение у сподвижника доктора Наджиба, бывшего премьер-министра страны Султан Али Кештманда, который подчеркивает, что ходили слухи о том, что накануне взятия Кабула представители Талибан и пакистанцы встретились с Наджибуллой, гарантировали ему жизнь и даже выступление по радио и телевидению с обращением к народу. Вероятно, таким образом, они вводили его в заблуждение.

Таинственный визит

Сведения относительно "задержания" и перевода доктора Наджиба из помещения Объединенных наций в Арк, встречи и "беседы" с "эмиссарами талибан", а также детали убийства афганского президента экспертами преподносятся по-разному. На основе детального изучения работ исследователей вырисовывается следующая картина: после отступления правительственных войск, вакуум власти в столице продолжался пять часов, то есть с 7 вечера до 12 часов ночи 26 сентября 1996 года. Перед наступлением сумерек трое вооруженных людей прибыли в миссию ООН. По сведениям очевидцев, двое были с бородой и в чалмах, а третий без бороды и внешне не похож на талибов. Р.Мамун утверждает, что доктор Наджиб с первого взгляда узнал их и тепло поздоровался с ними, а с человеком без бороды по-дружески обнялся. Наджибулла в беседе с ним несколько раз произнес слова "доктор сохиб" ("господин доктор"). Никто из очевидцев не сообщает, о чем они говорили. Однако все утверждают, что беседа прошла в дружественной атмосфере. Прощаясь с "гостями" доктор Наджиб проводил их до входной двери миссии. Предполагается, что эти люди были посланы пакистанской разведкой с целью уточнения местонахождения доктора Наджиба и его окружения.

Повторно "посланцы талибан" подъехали к миссии ООН на японских пикапах в два часа ночи. Очевидец, помощник Наджибуллы Исхак Тухи, говорит, что на этот раз "талибы" сказали, что их руководство дало указание доставить доктора в Арк. Доктор Наджиб сказал, что они должны иметь на это разрешение представителя ООН. Однако "талибы" говорили, что все равно они должны выполнять указания своих руководителей и доставить его в Арк. Затем, применив силу, они посадили доктора в машину и увезли в сторону Арка". На рассвете в 4 часа "талибы" снова приехали на пикапах и увезли Шохпура Ахмадзая, сказав, что брат ждет его в Арке.

Р. Мамун приводит слова некоего сотрудника американского культурного центра в Пешаваре, который в свою очередь записал подробности убийства доктора Наджиба у очевидца событий, Амануллы, бывшего сотрудника миссии ООН в Кабуле. По сведениям этого автора, когда "талибы" увезли доктора Наджиба из помещения миссии, Аманулла и другие сотрудники ООН вслед за ними отправились в Арк. Вооруженные талибы у входа дворца рассказали, что руководители Талибан до сих пор не вступили в столицу и из военачальников никто не находится в Арке. По сведениям Амануллы, он на следующий день после инцидента встретил повара, который работал в Арке и был очевидцем произошедших событий. Этот человек рассказал Аманулле, что в ту ночь "талибы" на двух пикапах привезли доктора Наджиба в Арк. Сойдя с машины, они вначале почтительно обращались с ним и привели его в сарбаз-хану (помещение для охранников). Однако через некоторое время из помещения послышались сильная перепалка и громкие мужские голоса. После чего "талибы", в грубой форме выталкивая доктора Наджиба, вывели его из помещения. Затем экс-президента веревкой привязали к пикапу, и по команде одного из командиров, машина двинулась с места и выехала за пределы Арка.

Казнь

Р. Мамун отмечает, что, "прибыв в "Чорроха-йи Орияна", сотрудники ООН увидели несколько вооруженных людей с лицами, повязанными платками, в состоянии потасовки с доктором Наджибом. В это время один из них с оружием в руках подошел к ним и грязно выругался: "Что вы делайте здесь, поганые?! Убирайтесь вон!" Они вернулись и обратно отправились в миссию ООН".

На рассвете 27 сентября горожане на пересечении перекрестка "Орияна" увидели повешенные на виселице трупы доктора Наджиба и его брата Шохпура Ахмадзая и сообщили об этом в миссию ООН. Сотрудники ООН снова выехали туда. Недалеко от виселицы стояла автомашина, на которой "талибы" накануне привезли Шохпура Ахмадзая. Очевидцы рассказали им, что вооруженные люди сначала повесили тело мертвого Наджиба, затем привезли его брата. Сойдя с машины, Ахмадзай, увидев мертвого брата, потерял сознание и скончался. Затем "талибы" повесили тело Ш.Ахмадзая рядом с телом его брата.

В книге Р.Мамуна говорится, что убийцей доктора Наджибуллы являлся некий Гарзай Хохужи. Этот человек с сомнительным прошлым, бывший член НДПА, халькист, подполковник афганской армии после подавления вооруженного мятежа 1990 года во главе с Шахнавазом Танайем, и другими участниками заговора бежал в Пакистан и присоединился к талибам. Затем по рекомендации генерала Ш.Таная поступил на службу в пакистанскую межведомственную разведку. В рассматриваемое время Г.Хохужи являлся командиром подразделения Особого назначения во главе с Ш. Танаем тесно сотрудничавшими с пакистанской военной разведкой и разведслужбой движения талибан.

Г.Хохужи сам признавался об этом на допросе, проведенном после его ареста спецслужбами Талибан в Джалалабаде. Его арест произошел в результате обострения противостояния между сторонниками Ш.Таная, занимавшими ключевые посты в военной структуре движения талибан и высшим руководством движения во главе с Мухаммадом Раббани. По утверждению Г.Хохужи, он, как и все члены руководства талибан, имел специальное удостоверение, подтверждающее их принадлежность к пакистанским спецслужбам. Он говорил, что, казнив доктора Наджиба, преследовал цель отмщения за своих друзей и всех афганцев, которые были убиты в период правления Наджибуллы афганскими правительственными силами и советскими войсками.

Однако мог ли рядовой командир такого ранга, как Г.Хохужи без предписания Высшего командования принять решение о казни личности такого масштаба, как доктор Наджибулла?

Кто решил судьбу доктора Наджиба?

Кто же в это время находился в Арке - президентском дворце и вел беседу с доктором Наджибом?

Как было указано выше, охранники Арка говорили сотрудникам ООН, что на рассвете 27 сентября из руководителей и военачальников талибан никто не находился в президентском дворце. Г.Хохужи также утверждает, что из членов руководства талибан во время "беседы" с доктором Наджибом никто не присутствовал. По его сведениям, во время "беседы" присутствовали консул Пакистана в Кабуле господин Имом, генерал Шахнаваз Танай, глава так называемого "Движения за мир", фактически глава подразделения особого назначения, в то время тесно сотрудничавший с руководством пакистанских спецслужб и военной разведки талибан, сам Г.Хохужи и несколько талибов. И еще г. Хохужи упоминает о некоем загадочном Балул-сахибе, о личности которого хранит полное молчание.

Представители СМИ, в частности, британская и российская пресса сообщали в то время о пребывании бывшего высокопоставленного чиновника пакистанской разведки, генерала Аслам Бега в афганской столице. В исследовании Р.Мамуна также говорится, что за день до вступления талибан в афганскую столицу, очевидцы видели генерала Аслам Бега с его помощниками в автомобиле, направлявшемся из Джалалабада в Кабул. Это подтверждают также В.Пластун и В.Андрианов.

Г.Хохужи также не сообщает детали и содержание "беседы" Наджибуллы в Арке. В то же время исследователи утверждают, что главной темой там был вопрос об отношении к афгано-британскому договору 1893 г., по которому была определена госграница между Афганистаном и Пакистаном. Как ранее было отмечено, срок договора истекал в 1993 г…

В.Пластун и В.Андрианов приводят любопытную версию. Они отмечают, что задолго до этих событий в недрах пакистанских спецслужб был сфабрикован документ на захваченном в президентском дворце бланке канцелярии Наджибуллы. Написанный на нем текст, датированный периодом пребывания Наджибуллы у власти, представлял собой договор об официальном признании президентом и правительством Афганистана "линии Дюранда" в качестве официальной и постоянной границы между Афганистаном и Пакистаном. Это было главной целью группы пакистанских военных - любой ценой заставить Наджибуллу подписать этот договор.

Российские ученые далее пишут: "Наджибуллу предавали много раз. Но в самый страшный свой час он нашел силы не предать ни Афганистан, ни свой народ, ни себя. Пустив в ход свою недюжинную силу, благодаря которой за ним еще с юности закрепилась кличка "Бык" ("Наджиби барзагов" "Наджиби гов" - И.Р.), он сумел разметать охрану, отнять у одного из офицеров пистолет и тяжело ранить брата (телохранителя) генерала Аслам Бега. Последующее было кошмаром. Он перенес страшные пытки, но сломлен не был. Жуткая казнь, потрясшая даже его врагов, возмутившая всех афганцев, по какую бы сторону баррикад они не были, подвела черту под его жизнью"…

Через несколько дней после убийства экс-президента в Пешаваре было организовано покушение на его двоюродного брата Хошима Пактияни. По сведениям Р.Мамуна, после обращения в посольство Швейцарии, Х.Пактияни получил статус политического беженца, и покушение на него было осуществлено за день до вылета в одну из европейских стран. Официально было объявлено, что покушение совершило неизвестное лицо…

Приход Наджибуллы на смену Кармалю был в целом закономерным и оправданным, однако далеко не легким. Слишком несоизмеримы в ту пору были эти фигуры.

Бабрак Кармаль, обладавший бесспорной харизмой, по праву олицетворял собой (наряду с Н.М. Тараки, а также лидерами религиозной оппозиции Б.Раббани, С.А. Гейлани, С.Моджаддади) целую эпоху новейшей истории Афганистана - когда ритм современной эпохи разбудил афганское общество от средневекового сна.
С приходом Наджибуллы к власти начались реальные, достаточно глубокие изменения в системе политической и жизни страны. Он стал первым президентом Демократической Республики Афганистан. Его избрание на этот пост было осуществлено депутатами Национального Отечественного фронта (двухпалатного парламента) и одобрено Советом улемов, в который входили ряд видных религиозных авторитетов Афганистана.
На местах началось создание коалиционных органов власти, в том числе и в "серых зонах", находившихся под властью местных и традиционных племенных авторитетов, где создавались отряды самообороны, а население получало продовольственную и иную помощь правительства.
Удалось несколько сбить и накал фракционной борьбы в НДПА, прежде всего - за счет грамотного взаимодействия Наджибуллы с видными бывшими "халькистами". В НДПА начал формироваться слой функционеров, не отождествлявших себя ни с одним из ее бывших крыльев.
Медленно, с трудом начало меняться и отношение широких слоев населения к госвласти. Даже противники Кабула вынуждены были констатировать первые успехи политики национального примирения. Однако главные испытания у страны и ее президента были впереди.
1986 г. можно считать переломным не только в афганской, но, пожалуй, и мировой истории. Раскрутив маховик переговоров по национальному примирению вплоть до официальных предложений Захир Шаху возглавить государство, а С.А. Гейлани и С.Моджаддади - правительство страны, кабульский режим тогда был уверен в своей стойкости, чувствуя за своими плечами советскую поддержку, которая не позволяла моджахедам надеяться на военную победу. Более того - в их среде усиливались разложенческие процессы, в стране в целом начинала преобладать тяга к миру.
Тут-то и был запущен инициированный М.С. Горбачевым и Э.А. Шеварднадзе процесс Женевских переговоров по мирному урегулированию в Афганистане. В Кабуле это известие вызвало шок. Оппозиция почувствовала реальную перспективу, казалось бы, утраченной победы.
Изменился и характер действий Ограниченного контингента советских войск (ОКСВ), дальнейшее присутствие которого в Афганистане и сопряженные с этим жертвы и издержки по большому счету потеряли смысл. Резко возросло и разложение в афганском партгосаппарате, функционеры которого начали искать личные варианты выживания вплоть до установления негласных контактов с моджахедами. Невиданные масштабы коррупции, перевода денег за пределы страны, упадок торговли и деловой активности - вот приметы Кабула того времени.
Тем не менее, режим Наджибуллы, как оказалось, обладал достаточным запасом прочности и пал лишь после политического предательства со стороны уже нового, российского руководства.
С началом Женевского процесса западные аналитики, включая экспертов ЦРУ США, штаб-квартиры НАТО, да и многие советские "политологи" давали режиму Наджибуллы максимум два-три месяца после ухода ОКСВ. Оценки советских внешнеполитических ведомств МИД, КГБ, ГРУ также содержали предупреждения о возможности самых непрогнозируемых вариантов негативного развития событий, прежде всего в средневосточном регионе и Средней Азии, в случае захвата власти в Кабуле моджахедами. Об этом же предупреждали в беседах с советским руководством и афганские деятели. К сожалению, все они в основном сбылись или еще могут сбыться.
Однако "процесс уже пошел". В этих условиях у Наджибуллы хватило воли и решимости мобилизовать госаппарат на максимально возможную в тех условиях консолидацию своих позиций. Надо сказать, что и советская сторона обещала активизировать свои усилия и помощь для максимального использования оставшегося до вывода ОКСВ времени в интересах укрепления правительства в Кабуле.
Параллельно снижалась и активность противостоящих Наджибулле сил. Становилось ясно, что главная схватка начнется после ухода из Афганистана последнего советского солдата.
В 1986-1987 гг. советские представительства в Афганистане начали фиксировать стремление афганской стороны исподволь выводить свои структуры из-под ранее абсолютных влияния и контроля советских советнических аппаратов. Их деятельность очень осторожно и негласно начинала отслеживаться афганскими органами безопасности, в частности военной контрразведкой и одним из подразделений управления внутренней безопасности МГБ во главе с генералом Тареком.
В 1988 г. в недрах аппарата афганского Совмина, возглавлявшегося С.А. Кештмандом, начался сбор информации об издержках и "преступлениях" советской стороны в Афганистане, которой планировалось в случае необходимости придать форму своего рода "Белой книги".
Какие планы стояли за этим, какова была роль самого Наджибуллы в этой деятельности, так и останется загадкой, если об этом когда-нибудь не заговорят сам С.А. Кештманд и начальник его секретариата Н.Масир. Однако нельзя исключать, что Наджибулла вполне мог и должен был с его опытом просчитать любые варианты развития событий.
Как бы там ни было, день 15 февраля 1989 г. настал. Войска А.Ш. Масуда установили контроль над стратегически важным перевалом Саланг, по которому, однако, продолжался гражданский грузопоток. Ничего больше не произошло - зима. В кабульском аэропорту ежедневно продолжали приземляться 7-8 советских транспортных самолетов с боеприпасами и продовольствием. Теперь только эти "борты" оставались "стратегическими гарантами" Кабула. Как выяснилось, хватало и этого. Поддержка СССР демонстрировалась, и ее видели все, в том числе противники Наджибуллы в самом афганском руководстве.
Президент подошел к этому моменту отнюдь не с голыми руками. По договоренности с советской стороной был создан солидный стратегический запас боеприпасов и топлива, ремонтные базы. Возглавив Совет обороны страны, Наджибулла сумел укрепить преданными себе профессиональными кадрами ряд гарнизонов, в частности центральный армейский корпус в Кабуле, корпуса в Джелалабаде, Кандагаре и Герате. Продолжал героически сражаться полностью блокированный моджахедами гарнизон Хоста. Однако главным мероприятием президента надо считать создание преданной, отлично вооруженной и обученной Национальной гвардии, структурно входившей в Министерство государственной безопасности. Ее солдаты и офицеры вынесли основную тяжесть боев в самых горячих точках страны, обеспечивали охрану и оборону столицы. На вооружении ракетных дивизионов гвардии стояли тактические комплексы Р-300 (СКАД), Луна 2-М, а также весьма эффективные системы залпового огня "Ураган". Укомплектованность этих частей бронетехникой, ствольной артиллерией, личным составом была доведена к началу 1989 г. почти до штатной положенности.
Опорой Наджибуллы были и некоторые территориальные формирования. Наиболее видное место среди них занимала 53-я пехотная дивизия во главе с вышедшим из народа командиром чапаевского типа, уроженцем провинции Джаузджан узбеком А.Р. Достумом, который впоследствии сыграл трагическую роль в судьбе Наджибуллы.
Испытания режима на прочность начались уже весной 1989 г., которую можно считать точкой отсчета неприкрытого военного вмешательства Пакистана в дела Республики Афганистан. При поддержке пакистанских пограничных малишей, бронетехники и авиации регулярной пакистанской армии отряды полевого командира Д.Хаккани совместно с вооруженными группами А.Р. Сайяфа и Ю.Халеса предприняли массированное наступление на административный центр провинции Нангархар город Джелалабад.
Оборона города и командование первым армейским корпусом были поручены Наджибуллой генералу Лудину, несмотря на определенные трения, имевшиеся между ними. Генерал, высокий профессионал своего дела, с блеском выполнил поставленную задачу, разгромив группировку противника в стратегически важном уезде Кама, тем самым, отразив обходной удар в сторону центра афганской энергетики - уезда Саруби. В итоге отряды оппозиции отступили почти до пакистанской границы.
Как ни странно, с самой лучшей стороны проявил себя и блокированный в городе Михтерламе 100-й артиллерийский полк, состоявший в основном из убежденных бывших "халькистов" и также "халькистский" гарнизон города Саруби. Взвешенный подход президента к внутрипартийным отношениям, гибкость в подборе кадров, знание психологии людей начали приносить реальные плоды.
Однако попытка "халькистской" реконкисты была уже не за горами. Мятеж министра обороны Ш.Н. Таная стал ударом в спину всей системе новой афганской власти. Этот амбициозный и политически недалекий деятель продолжит свою карьеру в рядах движения талибов, сначала выступая в качестве "военного советника под домашним арестом", а затем и агента политического сыска против своих коллег и товарищей по партии при взятии талибами Кабула.
При самом активном участии 53-й пехотной дивизии А.Р. Достума танаевский мятеж был подавлен, сам бывший министр бежал в Пакистан. Характерно, что в целом "халькистская" масса в войсках и МВД мятеж не поддержала.
Логичной мерой в стиле действий президента стало назначение на пост министра обороны также видного "халькиста" М.А. Ватанджара, с приходом которого все проблемы во взаимоотношениях "парчамиста" Наджибуллы с приверженцами "Хальк" в армии были в основном сняты.
Крупным военным успехом госвласти стало освобождение уезда Пагман в 16 километрах от Кабула, что в течение всех лет войны не удавалось даже ОКСВ. Из этого укрепленного района велись постоянные ракетные обстрелы столицы, уносившие сотни жизней мирных людей. С взятием Пагмана и последующим продвижением правительственных войск, основу которых составляли части Национальной гвардии и 53-й пехотной дивизии, вплоть до стратегически важного уезда Шакардара и административного центра провинции Вардак города Майдан-шахра угроза неожиданностей на юго-западном направлении обороны столицы была снята.
В ходе весенне-летней кампании 1991 г. удалось ликвидировать еще один серьезный плацдарм оппозиции на юге-юго-западе зоны обороны Кабула. Была разгромлена Гардезская группировка Исламской партии Афганистана, на стороне которой сражались наемники из ряда арабских стран. Были созданы предпосылки для деблокирования гарнизона города Хоста и выхода непосредственно на пакистанскую границу к районам проживания позитивно относящихся к Наджибулле племенам районов Хайбер и Вазиристан Северо-западной пограничной провинции Пакистана, а также в зону влияния родного племени президента - ахмадзаев - в провинции Пактия.
Ответом оппозиции стал массированный штурм при поддержке пакистанской армии хостинского гарнизона. Его сохранение было тактическим абсурдом после отвода войск правительства на линию вдоль шоссе Кандагар-Кабул. Однако периодически пробрасываемая информация о намерениях оппозиции провозгласить в Хосте альтернативное исламское правительство Афганистана побуждала советских советников настаивать на сохранении там группировки войск.
Но главное, что к середине 1991 г. режим, во главе которого стоял Наджибулла, опроверг все прогнозы аналитиков, уверенно стоял на ногах, имел солидный запас прочности, позволявший противостоять уже подлинной иностранной агрессии - пакистанской (и это при иллюзорной - к середине 1991 г., на уровне 2-3 самолетов в день - поддержке СССР), в то время как за моджахедами стояла пакистанская военная машина, финансовая и политическая мощь США, Саудовской Аравии, ОАЭ, Ирана, отчасти Судана и Ливии.
Сам Наджибулла в тот период выглядел уверенным. Он прочно освоил рычаги власти в новых условиях, росла его поддержка, особенно среди населения городов. Госвласть достаточно прочно держала в своих руках основные стратегические точки страны. Постепенно вызревали условия компромисса с оппозицией, поскольку обе стороны убедились в бесперспективности разрешения конфликта вооруженным путем. Личный авторитет президента настолько окреп, что по политическому весу и реальному влиянию он стал заметно превосходить даже ведущих лидеров моджахедов. Активность Наджибуллы на внешнеполитической арене, выступления на сессиях Генеральной ассамблеи ООН принесли ему и международную известность.
Многие в мире с удивлением увидели, что "советская марионетка" на деле является искушенным, достаточно открытым политиком демократического толка, готовым на самые серьезные шаги к поиску общенационального консенсуса. Вместе с тем, на Западе увидели и другое. Как отмечалось в одном из документов ЦРУ, укрепление позиций Наджибуллы при морально-политической поддержке СССР со временем может лишить шансов некоторых лидеров моджахедов на овладение постом руководителя страны в случае формирования в Афганистане коалиционного переходного правительства.
Беда пришла не с Запада, а с Севера. Августовские события 1991 г. в Москве, последующее разрушение СССР, с большой тревогой были восприняты всем афганским руководством. Оно с озабоченностью наблюдало за развитием ситуации в новой России, в душе надеясь, что с уходом вплотную занимавшихся афганской проблематикой Д.Н. Язова, В.А. Крючкова, В.И. Варенникова на смену им придет новая генерация побывавших в Афганистане политиков, таких, как А.В. Руцкой, П.С. Грачев, Б.В. Громов.
Сам Наджибулла принял возможные меры для налаживания отношений с руководством новой России, однако стало ясно, что, при в целом позитивном отношении Б.Н. Ельцина к проблемам Афганистана, некоторые члены его окружения еще не скоро выйдут из "эйфории разрушения".
Последний гвоздь в крышку гроба, в котором вместе с режимом Наджибуллы были похоронены перспективы замирения и надежды на демократический путь развития Афганистана, вбили А.В. Козырев и А.В. Руцкой.
В конце 1991 г. во время визита в Пакистан для обсуждения вопроса об освобождении советских военнопленных они провели, не имея на то соответствующих полномочий, ряд встреч с лидерами афганских моджахедов. Из контекста состоявшихся бесед стало понятно, что Москва фактически отказалась от поддержки правительства Наджибуллы и дала карт-бланш на решение вопроса о власти силовым путем. Развязку затянула лишь зима, а зимой в Афганистане обычно не воюют.
К тому времени на афганском поле стали появляться новые игроки, в первую очередь в лице лидеров бывших среднеазиатских союзных республик. Положение в Афганистане стало представлять непосредственную угрозу их безопасности. Наиболее активно входил в околоафганскую политику Узбекистан. Фактический хозяин афганского севера тех лет генерал А.Р. Достум еще в советский период имел тесные контакты с Ташкентом, который в новых условиях сделал на него ставку как на основного гаранта безопасности своей южной границы.
Собственно говоря, для этнического узбека Достума другого пути и не было. Для него лично существовала смертельная угроза в самом Афганистане. Части достумовской 53 пехотной дивизии вели активные боевые действия прежде всего в населенных пуштунами провинциях страны: Кабул, Вардак, Кандагар, Пактия, Нангархар. Они заслуженно прославились как своей стойкостью, так и непримиримостью. Но пуштуны такого не прощают, тем более что они традиционно являлись титульной нацией страны, наравне с которыми были лишь таджики. Все остальные считались людьми "второго сорта". Их представителей в администрациях Захир Шаха и М.Дауда можно было буквально пересчитать по пальцам. Так что перед А.Р. Достумом, считавшимся "цепным псом" Наджибуллы, стояли нелегкие проблемы как личного выживания, так и обеспечения этническим узбекам Афганистана (вождем которых он фактически стал) достойного политического и социального будущего. Именно он стал фигурой, вокруг которой произошла консолидация сил народностей афганского севера сначала в виде созданного 28 апреля 1992 г. Национального исламского движения Афганистана (НИДА), а с осени 1997 г. - Объединенного исламского и национального фронта спасения Афганистана.
Почувствовав неминуемость глобальных перемен в расстановке сил на внутриафганской арене, в начале 1992 г. А.Р. Достум установил прямые связи с таджиками: лидером Исламского общества Афганистана (ИОА) будущим президентом страны профессором Б.Раббани, главой Наблюдательного совета ИОА, известнейшим полевым командиром А.Ш. Масудом, а также руководством одной из конкурирующих фракций шиитской хазарейской Партии исламского единства Афганистана во главе с Мазари (впоследствии захваченным в плен и казненным талибами).
Усилиями этой - по сути своей антипуштунской - коалиции при основной роли находившейся в Кабуле и на подступах к нему группировки войск А.Р. Достума и был осуществлен государственный переворот, дата которого, 27-28 апреля 1992 г., совпала с пятнадцатой годовщиной Апрельской революции.
Действия А.Р.Достума, конечно можно назвать предательством, хотя это слово мало применимо к правилам игры в большой политике. Режим Наджибуллы после перемен в Кремле был обречен. Вопрос был в одном: кто и когда это сделает. У А.Р.Достума же были весьма веские основания попытаться реабилитировать себя в глазах моджахедов. Нет сомнения, что в противном случае генерала-узбека ждала бы гораздо более страшная смерть, чем президента-пуштуна.
Мятеж свершился достаточно быстро. Некоторое сопротивление оказали лишь подразделения Национальной гвардии. Началось бегство функционеров партийного и государственного аппарата, части населения Кабула и других крупных городов, в основном интеллигенции. Мятежники не очень старались мешать этому. Почти все ведущие деятели Партии Отечества вскоре объявились в эмиграции. Часть их, а также многие представители военного командования пассивно признали произошедшие перемены, в ряде случаев сохранив свои должности. Верным присяге, что удивительно для нашего времени, остался лишь застрелившийся министр государственной безопасности генерал Гулям Фарук Якуби. Похоже, что его смерть была с облегчением воспринята и в Афганистане, и в бывшем СССР - генерал знал очень много. Судя по всему, он успел уничтожить и свой личный архив.
Наджибулла начал восхождение на свою Голгофу. Президент, как стало известно впоследствии, принял принципиальное решение до конца оставаться на своем посту, несмотря на бегство большинства соратников. Он находился в бункере президентского дворца Дилькуша. Обращений о предоставлении политического убежища ни к одному из посольств в Кабуле, включая посольство России, не было. По решению президента, его охраной в сопровождении верных подразделений МГБ была доставлена в кабульский аэропорт семья Наджибуллы - жена Фатана и трое детей, а также сестра Лейла. Им удалось вылететь в Индию, где они, возможно, находятся и по сей день. С президентом остались его брат Ахмадзай - начальник управления охраны МГБ, начальник его канцелярии Тухи и начальник личной охраны Джафсар.
К середине дня 28 апреля членам ближайшего окружения Наджибуллы удалось убедить его покинуть Афганистан, чтобы сохранить себя как политическую фигуру, вокруг которой смогли бы впоследствии объединиться демократические силы страны. Но было уже поздно. Около 16 часов автомобиль президента был остановлен на подъезде к аэропорту подразделением под командованием отвечавшего за охрану аэродрома достумовского генерала Омара Ака, впоследствии - начальника авиаперевозок НИДА.
Охрана Наджибуллы была разоружена, а сам он вынужден вернуться в город. Попыток его ареста не предпринималось. К исходу того же дня бывшему президенту было предоставлено политическое убежище в миссии ООН в Кабуле, где он провел долгие пять лет. Находясь там, он имел возможность поддерживать телефонную связь с семьей, своими соратниками за пределами страны, был в курсе международных событий. Ему суждено было пережить еще одно предательство.
Осенью 1992 г., уже после эвакуации российского посольства из Кабула, который штурмовали объединенные силы Г.Хекматьяра и А.Р. Сайяфа, в Москве обсуждался вопрос о предоставлении политического убежища бывшим функционерам режима Наджибуллы, которые совместно с советскими войсками противостояли вооруженной афганской оппозиции. Их жизнь в Афганистане подвергалась реальной угрозе. Наджибулла, как и многие другие афганцы, был шокирован высказыванием, прозвучавшим тогда в интервью российского министра иностранных дел тех лет А.В. Козырева о "нежелании Москвы иметь дело с осколками прошлого афганского режима".
Правительства и президенты, по очереди осуществлявшие контроль над Кабулом, неизменно требовали от ООН выдачи Наджибуллы. Однако международное сообщество оставалось верным своей принципиальной позиции.
Парадоксально, но в 1995-1996 г. вопрос о предоставлении политического убежища Наджибулле поднимался при поддержке ООН госдепартаментом США, имевшим по этому вопросу контакты с президентом Б.Раббани. Москва в данном случае, отмолчалась. Это не удивительно, а вот позиция американцев позволяет понять, кем был Наджибулла и кем он мог бы стать.
Захватив власть, пограбив Кабул и публично уничтожив танковыми гусеницами запасы виски в кабульской гостиницы "Интерконтиненталь" (русская водка, контейнерами лежавшая на складах советско-афганских акционерных обществ АФСОТР и АСТРАС, осталась в неприкосновенности и потихоньку реализовывалась еще года четыре), моджахеды, как многие до и после них, поняли: борясь за власть надо заранее знать, что потом с ней делать.
Зарубежные покровители и вдохновители "исламских партий", как выяснилось, готовы были оплачивать афганскую войну, но отнюдь не мир в Афганистане. Поставки народнохозяйственных грузов через северные границы были, естественно, прекращены. Сами моджахеды оказались не способны не только организовать экономическую жизнь страны, но даже отладить деятельность своего административного аппарата. Голод начался не только на периферии, но и в крупнейших городах. Страна продолжала жить натуральным хозяйством, внешней торговлей по каналам частного сектора.
Исламабад, который в первые же месяцы после победы моджахедов начал приближаться к уровню бывшего СССР в показателях своего советнического присутствия в аппаратах прежде всего силовых афганских ведомств, отнюдь не отличался советским альтруизмом.
В Кабуле, других городах начались голодные демонстрации, во время которых (вот парадокс истории!) все чаще звучали лозунги: "Да здравствует Наджибулла!" Некоторые ораторы, особенно в столице, начали договариваться до того, что требовали возврата в Афганистан советских войск, забыв о том, что такой страны - СССР - больше не существует. Это действительно было! Особый масштаб такие настроения приобрели в 1995-1996 гг, когда афганцы на практике поняли, что несут с собой идеи построения "истинно исламского государства" в исполнении талибов.
Внешний интерес к Афганистану возродился с появлением проектов нефтегазового транзита из центрально-азиатских стран СНГ в обход России. Неуклюжая политика "Газпрома" в Туркмении, демонстративная русофобия Ташкента, сопряженные со стремлением США и далее ужесточать экономическую и политическую блокаду Ирана, предопределили выбор весьма спорного афганского маршрута: Тургунди-Герат с возможным ответвлением на Шибирган-Мазари-Шариф-Термез-Байсун-Буха ра и далее на Кандагар-Кветту-Карачи с перспективной веткой до Индии.
Под этот проект было задействовано многое, вплоть до реанимации в 1994 г. ставшего никому не нужным движения талибов. Об этом неопровержимо свидетельствует тот факт, что основной и первоочередной целью талибов стал отнюдь не Кабул - столица и символ власти, а Герат - узловая точка в системе планируемых коммуникаций.
В то же время ситуация в самом Афганистане неуклонно обострялась, постепенно приобретая характер войны "всех против всех". Становилось ясно, что талибы не только не смогут выполнить предназначавшуюся им миссию "объединения страны" путем ее полного захвата, попытка которого в 1997 г. поставила Афганистан на грань бесконечного межэтнического конфликта, но постепенно сами становились все менее управляемыми, в чем неоднократно, сначала лицемерно, а потом с растущей тревогой стали признаваться и пакистанцы и сами американцы.
Тут уж стало не до газопроводов. Запад начал поиск фигуры, вокруг которой можно было бы запустить политический процесс. Не секрет, что никто из нынешних лидеров моджахедов и руководства талибов не может быть признан в масштабах всей страны в качестве ее лидера. Глава талибов М.Омар к настоящему времени способен стать лишь персонажем кошмарного сна если не для политиков, то для аналитиков из Вашингтона и Лэнгли, осознавших, что это произведение их собственных рук может превратиться в более пикантную фигуру, чем Хомейни и даже М.Каддафи.
На этом фоне оставался вроде бы один Захир Шах. Его кандидатура на словах принималась всеми традиционными участниками внутриафганского конфликта. Исключение составляли талибы и стоящий за ними Исламабад. Бывший афганский монарх, еще в период пребывания у власти проявил себя как последовательный пуштунский националист, ни на минуту не отказывавшийся от хотя и гипотетических, но потенциально весьма опасных для территориальной целостности Пакистана претензий на населенные пуштунами агентства Северо-западной пограничной провинции этой страны.
Ситуация могла бы стать еще более двусмысленной. В 1993 г. истек срок действия заключенных между Великобританией и Афганистаном соглашений о правовом статусе "линии Дюранда", по которой проходила условная граница между Пакистаном и Афганистаном. Граница фактически исчезла. Где пройдет новая? Для Исламабада это вопрос жизни и смерти. В Пакистане понимают, насколько опасны в этом контексте игры вокруг Захир Шаха и, скорее всего, никогда не пойдут на них.
Уже более ста лет вдоль "линии Дюранда" продолжает бродить призрак Великого Пуштунистана. Его шаги отдаются то антипакистанскими восстаниями пуштунов СЗПП начала 70-х годов нашего века, то сменявшими их антикабульскими выступлениями племен Пактии, Хоста, Кунара. В середине 80-х годов прогремели умело использовавшиеся Наджибуллой "опиумные войны" с исламабадской администрацией племен вазир и африди. Та же поступь слышится и за спинами талибов. В Пакистане понимают, насколько опасны в этом контексте игры вокруг Захир Шаха и, скорее всего, на деле не пойдут на них. Любые подвижки в пакистанском Пуштунистане сейчас способны перегреть и без того плохо контролируемую Исламабадом ситуацию в Синде и Пенджабе, после чего экспертам внешнеполитических ведомств заинтересованных стран придется прогнозировать последствия процесса распада не к северу, как сейчас, а к югу от "линии Дюранда".
Нельзя исключать, что в этой канве некоторые дальновидные силы на Западе стали вновь присматриваться к фигуре Наджибуллы. Парадоксальный рост его популярности и авторитета внутри Афганистана, имидж мученика, высокие личные и организаторские качества, в целом приемлемость этой личности для столь любимых Западом афганских "технократов" и "либералов", а, главное, очевидно приобретенный им с лета 1992 г. стойкий антироссийский иммунитет делали этого деятеля весьма привлекательным объектом для приложения сил, либо сохранения его во внешнеполитическом резерве США. Началась постепенная кампания за его освобождение.
Однако жизнь, а потом и смерть распорядились иначе. Захват талибами Кабула произошел внезапно. В считанные часы силы А.Ш. Масуда и Г.Хекматьяра, а также хазарейские отряды ПИЕА, обвиняя друг друга в предательстве, побросав боевую технику и военные склады, оставили город.
А.Ш. Масуд предлагал Наджибулле покинуть столицу вместе с его частями, который, впрочем, и сам вполне мог затеряться в толпах беженцев, поскольку и персонал миссии ООН отнюдь не стремился к его задержанию в ее стенах. Однако бывший президент предпочел оставаться в стране до конца. Ему было памятно, что среди населения была с легким осуждением встречена его попытка покинуть Афганистан в апреле 1992 г. Очевидно, Наджибулла рассчитывал и на то, что талибы не посмеют нарушить режим экстерриториальности представительства ООН.
С одобрения Наджибуллы его убежище покинули все эти годы находившиеся вместе с ним И.Тухи и Джафсар. Им удалось добраться до Индии, где они присоединились к ранее выехавшей туда семье Наджибуллы. Вместе с ним остался лишь бывший начальник управления охраны МГБ, его брат генерал Ахмадзай.
Все последующие события были предельно внимательно отслежены остававшимися в городе подпольными структурами А.Ш. Масуда, а также его доверенными лицами в среде самих талибов.
Узнав, что бывший президент остался в столице, пакистанские спецслужбы отреагировали незамедлительно. В Исламабаде поняли, что у них появился уникальный шанс раз и навсегда снять все вопросы об афгано-пакистанской границе. План был прост и не вызывал у его авторов каких-либо сомнений. Для Пакистана соблазн был слишком велик, чтобы обращать внимание на какие-либо международно-признанные нормы.
Группа вооруженных талибов ворвалась в миссию ООН, попутно устроив там погром, арестовав и избив ее сотрудников из числа афганских граждан. Наджибулла и его брат Ахмадзай были захвачены и переведены на одну из конспиративных квартир пакистанской разведки, которая действовала при афганских спецслужбах с 1992 г.
В Кабул были стянуты многочисленные кадровые офицеры пакистанских спецслужб, а также группа перешедших на сторону талибов бывших "халькистов" во главе с уже упоминавшимся Ш.Н. Танаем, которая занималась выявлением, задержанием и казнями активных участников подавления попытки переворота, а также видных сторонников Наджибуллы, остававшихся в столице.
Тем временем в Исламабаде было все подготовлено для проведения одной из наиболее дерзких и наглых акций за всю историю разведок, которые, тем не менее, всегда стараются без крайней необходимости не нарушать неписаные условия игры, за что рано или поздно наступает неотвратимое возмездие. Но за Афганистан и Наджибуллу, жизнь которого за эти дни навечно впечаталась в историю его родины, мстить некому.
В Кабуле появился известный в международных кругах, связанных с афганской политикой, генерал Аслам Бек. В свое время он возглавлял Главный штаб сухопутных войск, затем занимал руководящие должности в пакистанской военной разведке, выполняя наиболее деликатные поручения еще со времен Зия-уль-Хака. Его сопровождал брат, также кадровый разведчик, и группа офицеров. Они имели сфабрикованный в недрах пакистанских спецслужб документ, отпечатанный на захваченном в президентском дворце бланке канцелярии Наджибуллы. Его текст, датированный периодом пребывания Наджибуллы у власти, представлял собой договор об официальном признании президентом и правительством Афганистана "линии Дюранда" в качестве официальной и постоянной границы между этой страной и Пакистаном.
Это и было главной целью группы пакистанских военных - любой ценой заставить Наджибуллу сделать то, что никогда не сделал бы ни один пуштун - подписать этот "договор".
Наджибуллу предавали много раз. Но в самый страшный свой час он нашел силы не предать ни Афганистан, ни свой народ, ни себя. Благодаря недюжинной силе, из-за которой за ним еще с юности закрепилась кличка "Бык", он сумел разметать охрану, отнять у одного из офицеров пистолет и убить (либо тяжело ранить) брата Аслам Бека. Последующее было кошмаром. Наджибулла перенес страшные пытки, но сломлен не был. Жуткая казнь, потрясшая даже его врагов, возмутившая всех афганцев, по какую бы сторону баррикад они ни были, подвела черту под его жизнью, под дьявольским планом Исламабада и, по большому счету, под политическим курсом Пакистана к северу от "линии Дюранда".
Эта казнь лишила талибов надежд на скорую победу. Каждый из лидеров антиталибской коалиции увидел свой наиболее вероятный конец. Это было более предметно, чем любые разговоры с зарубежными эмиссарами, посещавшими города Мазар-и-Шариф, Талукан, Бамиан.
Трагедия для Афганистана состоит в том, что эта казнь лишала страну последней надежды на демократический вектор развития, консолидацию, выход из войны. Лишила она и Запад "козырного туза" в своей колоде. Что касается России, здесь, похоже, никто и не задумался о том, чего лишилась наша политика не только в Центральной Азии, но и на юге СНГ в целом.
Жизнь Наджибуллы, а, главное его смерть, сломала ту плотину, которая отделяла впадение реки его бытия от того, что, по выражению известного афганского историка Гобара, называется Потоком Истории Афганистана.

Мохаммад Наджибулла родился 6 августа 1947 года в Кабуле в семье государственного служащего Ахтара Мохаммада. По происхождению пуштун из клана ахмадзай племени сулейманхель гильзайского племенного союза. Его семейные корни находятся в провинции Пактия. Пластун и Адрианов в своей работе «Наджибулла. Афганистан в тисках геополитики» указывают родной деревней Наджибуллы селение Милан. В 1964 году Наджибулла окончил лицей «Хабибия», после чего поступил на медицинский факультет Кабульского университета. В 1965 году он вступил в НДПА, а с августа 1971 года — член руководящих органов легальной Ассоциации студентов Кабульского университета. В интервью газете «Известия» 29 декабря 1989 года Наджибулла о себе сказал так:

«

Как я стал революционером? Учился в лицее в Кабуле, а отец мой служил в Пешаваре, и я к нему ездил каждый год на каникулы. Где-то за Джелалабадом обычно был привал. И там, у прозрачного водопада, все отдыхали. Женщины обычно чуть выше поднимались, мужчины отдельно у подножия останавливались. И вот одна женщина бежит по тропинке сверху и кричит кому-то из мужчин: у тебя сын родился. Все стали подниматься наверх. И я смотрю, минут двадцать всего прошло, и эта женщина, что родила, поднялась на ноги, завернула сына в шаль и тронулась с караваном кочевников в путь. Я ощутил какой-то внутренний толчок, меня била дрожь. Как же так, думал я, почему афганская женщина должна рожать на земле, среди камней, как беспризорное животное! Поверьте, ни о какой революции я тогда не подумал, просто гнев и стыд душили меня. Ведь я любил свою землю и свой народ. Что же, он должен жить хуже всего рода человеческого?

»

Студентом, Наджибулла активно участвовал в массовых антиправительственных выступлениях столичной молодёжи, за что привлекался два раза подвергался аресту. В 1969 году он был впервые арестован. На судебном процессе его обвиняли в «участии в противозаконных забастовках и демонстрациях», «нарушении общественной безопасности и нагнетании напряжённости», а также в «создании условий для призыва народа к восстанию» и «провоцировании беспорядков и столкновении с полицией». В январе следующего года он был вновь арестован за участие в антиамериканской демонстрации в Кабуле в связи с визитом в страну вице-президента США Спиро Агню. В 1975 году он окончил Кабульский университет по специальности врач-гинеколог. В том же году по решению фракции НДПА «Парчам» он возглавил кабульскую провинциальную комиссию партии по созданию в столице и провинции ячеек и комитетов Демократической организации молодёжи Афганистана.

Партийная деятельность

После Саурской революции Наджибулла вошёл в состав высшего органа республики — Революционного совета, возглавив Кабульский комитет партии. 28 июня 1978 года Наджиб был отправлен послом ДРА в Иран. Однако уже в октябре того же года, обвинённый вместе с другими лидерами «Парчам» в антиправительственном заговоре, Наджиб был снят с поста и лишён гражданства. После этого он был вынужден скрываться в Москве, где находился вплоть до ввода Советской Армии в Афганистан.

В декабре 1979 года по возвращении в страну Наджибулла получил пост руководителя Службы государственной информации. В 1983 году ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенанта.

Во главе государства

24 ноября 1986 года XX пленум ЦК НДПА принял отставку Бабрака Кармаля. Новым председателем Революционного совета Демократической Республики Афганистан 1 октября стал Мохаммад Наджибулла.

Политика национального примирения

30-31 декабря 1986 года в Кабуле состоялся чрезвычайный расширенный XXI пленум ЦК НДПА, на котором с большим докладом выступил Наджибулла. На пленуме были подробно изложены необходимость и цели национального примирения, заключавшиеся прежде всего в установлении мира и безопасности в стране и прекращении братоубийственной войны. Наджибулла в своём докладе выдвинул два направления: внутреннее и внешнее. Во внутренней политике предлагалось прекратить огонь всех противоборствующих сторон с 15 января следующего года; привлечь племенных вождей и местных авторитетов зон племён, Хазараджата и Нуристана к сотрудничеству с народной властью; перейти к диалогу с политическими силами, находящиеся в оппозиции, а также смело и открыто установить контакты с вооружённой оппозицией и нейтралами; создать необходимые условия и содействовать возвращению на родину афганских беженцев.

Мохаммад Наджибулла с лучшей ученицей во время своего визита в одну из школ страны.

Политика национального примирения началась с освобождения нескольких тысяч политических заключённых. 15 января 1987 года афганская армия прекратила огонь из всех видов оружия. Наджибулла призвал вооружённую оппозицию прекратить огонь с 12 ночи 15 января до 12:00 16 июля, но уже спустя два дня после прекращения огня со стороны афганской армии, лидеры вооружённой оппозиции на совещании в Пешаваре решительно отвергли мирные инициативы афганских властей, подтвердив своё намерение вести вооружённую борьбу до победного конца. Несмотря на это за три дня перемирия на сторону народной власти в Герате перешли 3,5 тыс. вооружённых мятежников, в провинции Фарьяб — 500, а в страну вернулись 120 семей афганских беженцев. Всего к 10 февраля на сторону властей перешло более 20 вооружённых групп общей численностью свыше 10 тыс. человек, а число вернувшихся из Пакистана и Ирана беженцев к середине марта достигло более 34 тыс. человек.

Наджибулла с работниками, во время своего визита на один из заводов страны.

25 февраля Наджибулла предложил противоборствующей стороне встретиться для переговоров в столице, либо в нейтральной стране с целью обсуждения вопроса о создании правительства национального согласия, но противники кабульского руководства не приняли это предложение. Афганский лидер, придерживаясь курса на национальное примирение, предпринял новую попытку для реализации поставленных целей. В июле того же года в стране была введена многопартийная система. Представителям вооружённой оппозиции предлагалось занять государственные посты в руководстве страны и предоставлялись полномочия самостоятельно создавать в местах своего проживания органы власти и обеспечивать на подвластной им территории мир и безопасность. К концу августа представители афганской вооружённой оппозиции возглавляли 14 уездов и четыре провинции, а к октябрю под контроль правительства перешло 1600 кишлаков, практически полностью от вооружённых банд были освобождены провинции Фарах и Нимруз, население которых объявило из зонами мира, 30 тыс. мятежников из 174 вооружённых формирований и более 100 тыс. членов их семей перешли на сторону правящей власти, ещё 90 тыс. человек вернулись из пакистанских и иранских лагерей беженцев. Однако, при всём этом гражданская война в Афганистане не прекращалась. Политика национального примирения отвергалась не только непримиримой оппозицией, но и вызвала противоречия в самой НДПА, а военно-политическая напряжённость в стране только усиливалась.

Флаг Афганистана времён Наджибуллы.

С 30 ноября по 1 декабря в Кабуле прошло заседании Лойи Джирги, в ходе которой была утверждена Конституция Афганистана, новое наименование страны — Республика Афганистан, а Мохаммад Наджибулла избран президентом Афганистана. Следуя курсу на национальное примирение, Президиум Революционного совета в конце января следующего года обнародовал Указ «О помиловании некоторых командиров вооружённых групп оппозиции, ранее заочно приговорённых к смертной казни», в частности помиловав таких полевых командиров как Ахмад Шах Масуд, Джалалуддин Хаккани и Исмаил-хан. С приходом к власти, Наджибулла попытался также изменить сложившиеся отношения между НДПА и мусульманским духовенством. Афганский лидер и члены руководства страны стали посещать крупнейшие мечети Кабула и участвовать в пятничных намазах; правительство осуществляло поддержку в стране Ислама и духовенства. При президенте был образован Исламский консультативный совет, а 13 марта 1988 года Наджибулла объявил о решении правительства открыть Исламский университет. За период с января 1987 по февраль 1988 гг. за счёт государственных средств в стране было построено 20 мечетей и 324 находилось в ремонте, стала выходить орган Высшего совета улемов и духовенства — еженедельная газета «Эршад-е ислам», на нужды 4200 паломников в Мекку и Медину из казны было выделено 313 млн афгани и 4,7 млн афгани для 102 паломников в Кербелу. С другой стороны государство поддерживало деятельность всего 10 медресе, 10 домой «хранителей Корана», 134 шиитских молельных домов и 2 тыс. 474 мечетей из 15 тыс. в стране. По данным Слинкина государство обеспечивало зарплатой около 20 тыс. служителей культа, а по данным Христофорова только 11 500 служителей культа находились на частичном государственном обеспечении, причём размеры ежемесячных выплат муллам в среднем составляли от 500 до 2 тыс. 900 афгани, в то время как исламские комитеты, организованные оппозицией на подконтрольной ей территории, выплачивали духовным лицам ежемесячное содержание, превышающее правительственное в три раза.

Мятеж Таная

В августе 1989 года в Кабуле была раскрыта подпольная диверсионно-террористическая организация и вскоре следствию предстал заговор с целью свержения правящей власти, в которой оказались замешаны армейские офицеры. К концу года были арестованы сотни человек, включая несколько генералов афганской армии, что вызвало противную реакцию у министра обороны и члена фракции «Хальк» Шахнаваза Таная, который в один из дней, покидая кабинет президента, с возмущением сказал: «Это — заговор против меня лично и против халькистов». Он укрылся в Министерстве обороны и под угрозой поднять армию потребовал освободить арестованных генералов. Тогда Наджибулла освободил четверых генералов. Однако на этом конфликт между министром обороны и президентом не был исчерпан.

6 марта 1990 года Шахнаваз Танай возглавил вооружённый мятеж халькистов против Наджибуллы. Утром этого дня он с группой офицеров и сильной охраной прибыл на аэродром Баграм, располагавшейся в 50 км к северу от Кабула. На его стороне выступили 4 и 15-я танковая бригады, а также поддержали 52-й полк связи и 40-я дивизия. Генерал лично отдал приказ о нанесении бомбовоштурмовых ударов по Кабулу. Вскоре по приказу президента против путчистов был введён весь арсенал сил и средств. Ожесточённые бои правительственных войск с мятежниками развернулись в районе Министерства обороны, Главного политического управления армии и вокруг авиабазы Баграм. Блокировав вначале здания Министерства обороны и Главного политического управления, части президентской гвардии затем взяли их штурмом. Авиация, расположенная в районе Мазари-Шарифа, которая осталась верной президенту, подвергла авиаударам Баграмский аэродром; дивизионом реактивных снарядов «Ураган» по аэродрому было выпущено 200 снарядов, поразив взлётно-посадочную полосу и стоянки самолётов. Наджибулла позже говорил: «Я так бомбил Баграм, что от него даже камня не осталось». В 12 часов 25 минут 7 марта Танай вместе с другими взбунтовавшимися генералами и семьями вылетел с аэродрома Баграм и приземлился в Пакистане, где он встретился с начальником сухопутных войск Пакистана генералом Аслам Бегом и шефом пакистанской разведки Шамсур Рахманом Каллу, причём во встрече участвовал один из лидеров вооружённой оппозиции Гульбеддин Хекматияр. К 8 марта правительственные войска взяли под контроль Баграмский аэродром. По мнению Слинкина

главный итог мартовского мятежа заключался в том, что он, как ничто другое до этого, отчётливо высветил организационную слабость и политическую несостоятельность НДПА, как правящей партии. С этого времени разногласия в высшем партийном руководстве ещё больше обострились <…> Мятеж оказал разлагающее воздействие и на вооружённые силы, главную опору левого кабульского режима. В рядах офицерского корпуса усилились недоверие к высшему руководству и разочарование в партийных делах. <…> Факты убедительно свидетельствуют, что паруса мартовских событий в Кабуле наполнялись ветром не одиночек, а значительной по численности радикально настроенной части Хальк. Именно она во главе с её влиятельными лидерами прибегла к вооружённому выступлению как к последнему средству, чтобы убрать парчамиста Наджибуллу, вернуть себе власть и таким образом разрешить непримиримые противоречия со своими внутрипартийными соперниками.

Пластун считает, что «выступление Ш. Н. Таная, несмотря на весь трагизм ситуации, стало знаковым моментом в жизни Наджибуллы. Он стал превращаться во всё более признаваемого лидера общенационального масштаба, с которым начали связывать свои надежды на будущее всё более широкие слои афганского народа».

Продолжение войны. Свержение

Дружба, завещанная нам отцами, озарённая гением Ленина и прозорливостью Амануллы-хана, стала ещё глубже, ещё крепче. Она переросла в братство по крови, в братство по оружию и борьбе. Она стала интернационализмом в действии, она стала патриотизмом в действии! …Мы пойдём вперёд, ощущая братскую поддержку и опираясь на нерушимое патриотическое единство. Наша дружба с СССР - вечна!

Вывод советских войск из Афганистана начался 15 мая 1988 года, в соответствии с заключёнными в апреле того же года Женевскими соглашениями о политическом урегулировании положения вокруг ДРА. 15 февраля 1989 года последний советский военнослужащий покинул Афганистан. С выводом советских войск из Афганистана для государственных органов и афганской армии складывалась тяжёлая обстановка, поскольку кабульский режим остался один на один против вооружённой оппозиции. Через четыре дня после вывода советских войск в стране было введено чрезвычайное положение. С целью осуществления централизованного руководства страной в условиях чрезвычайного положения указом президента был создан Высший совет обороны родины. Пакистанские и американские чиновники ожидали быстрой победы моджахедов. Однако в течение полгода эти ожидания не оправдались. В результате своевременной поставки оружия и боеприпасов из СССР афганские вооружённые силы смогли отразить многократные наступления отрядов вооружённой оппозиции на Джелалабад, Гардез, Газни, Кандагар, Шинданд, Файзабад, Саланг. 4 мая 1990 года указом президента чрезвычайное положение было отменено.

На протяжении трёх лет правительству Наджибуллы удавалось держаться у власти. Вскоре после августовский событий в СССР в 1991 году, министр иностранных дел РСФСР Андрей Козырев заявил: «В Афганистане всё готово к урегулированию — мешает этому только советская поддержка „экстремистов“ во главе с Наджибуллой». 15 ноября того же года министр иностранных дел СССР Борис Панкин дал официальное согласие на прекращение военных поставок кабульскому режиму. С 1 января 1992 года Россия прекратила поставки всех вооружений и боеприпасов правительственным войскам и, начиная с этого времени, ситуация в Афганистане начала заметно ухудшаться. В стране стала ощущаться острая нехватка топлива и продовольствия, а оппозиция на этом фоне активизировала свою агитационную и подрывную деятельность, склоняя на свою сторону военнослужащих правительственных войск. Отряды моджахедов стремительно стали захватывать одну провинцию за другой, всё ближе приближаясь к Кабулу. Советский генерал Ляховский в свой книге «Трагедия и доблесть Афгана» приводит интересный момент:

Последние семь наших военных советников убыли из Афганистана 13 апреля. Как мне рассказывал генерал-майор В. В. Лагошин, накануне вечером его пригласил к себе Наджибулла и сказал, что военным советникам срочно надо покинуть Афганистан, так как в самое ближайшее время власть перейдёт к оппозиции, а ему самому на посту президента осталось находиться дней пять. При этом добавил, что хотя советские и предатели, но он считает своим долгом отправить военных советников домой целыми и невредимыми. Действительно, когда со стороны администрации кабульского аэродрома стали выдвигаться различные препятствия относительно приёма и вылета советского самолёта, Наджибулла лично приехал на аэродром и оказал помощь в отправке советников в Ташкент.

Наджибулла потерял контроль над внутриполитической ситуации сразу после того как он объявил о своей готовности 18 марта 1992 года уйти в отставку, чтобы освободить место для нейтрального временного правительства. В целях преградить отрядам Хекматияра путь и его попыткам первым войти в столицу, Наджиб перебросил из Мазари-Шарифа в Кабул части 53-й узбекской дивизии генерала Дустума. 16 апреля Наджибулла по совету и при содействии спецпредставителя генсека ООН Б. Севана попытался бежать из Кабула на самолёте ООН, но был задержан по призыву А. Вакиля узбекскими ополченцами Дустума. Президент вместе со своим братом Шапуром Ахмадзаем, начальником его канцелярии Тухи и начальником личной охраны Джафсаром укрылись в мисиии ООН в Кабуле. 25 апреля отряды моджахедов вошли в Кабул, свергнув режим партии НДПА, правившей страной 14 лет.

С падением режима НДПА и уходом Наджибуллы с политической арены, мир в Афганистане так и не наступил. Гражданская война в Афганистане развернулась с ещё большей ожесточённостью, а страна оказалась раздираемой вооружённым противостоянием отрядов полевых командиров моджахедов. Режим Наджибуллы на этом фоне начал оцениваться людьми как более предпочтительный в отличии от междоусобицы моджахедов и потому неслучайно, что новая волна беженцев из Кабула покидала столицу со словами: «Да здравствует Наджибулла!»".

Казнь

Мохаммад Наджибулла прожил последние четыре года безвыездно в миссии ООН. 27 сентября 1996 года талибы захватили Кабул. Они ворвались в здание миссии ООН, где Наджибулла вместе с братом находился с момента своего свержения, и вывезли их обоих. Как сообщили сотрудники ООН Наджибуллу взяли в 1:30 ночи и убили в 4:30. Его подвергли пыткам и застрелили. Привязав тело убитого президента к джипу, талибы протащили его на расстоянии в 2 км до перекрёстка Ариана, находящегося возле президентского дворца Арг. Они повесили изуродованное и окровавленное тело Наджибуллы и его брата Шахпура Ахмадзая за стальную проводную петлю на concrete traffic-control post у ворот президентского дворца. Командир Талибана Нур Хакмал сказал, что «Мы его убили, потому что он был убийцей нашего народа». Талибы, также издеваясь над телом убитого президента и его брата, вставляли между их пальцами, в рот, нос и карманы купюры афгани и сигареты.

Пластун и Адрианов иначе описывают последние минуты жизни Наджибуллы, указывая в качестве виновников его гибели агентов пакистанских спецслужб:

С одобрения Наджибуллы, его убежище покинули все эти годы находившиеся вместе с ним И. Тухи и Джафсар. Им удалось добраться до Индии, где они присоединились к ранее выехавшей туда семье Наджибуллы. Вместе с ним остался лишь бывший начальник 10-го Управления МГБ его брат генерал Ахмадзай. Узнав, что бывший президент остался в столице, пакистанские спецслужбы, да и политические круги отреагировали незамедлительно. В Исламабаде поняли, что в их руках уникальный шанс раз и навсегда снять все вопросы об афгано-пакистанской границе. План был прост и не вызывал у его авторов каких-либо сомнений.

Мохаммад Наджибулла со своим братом генералом Шахпуром Ахмадзаем.

<…>
Группа вооружённых талибов ворвалась в миссию ООН, попутно устроив там погром, арестовав и избив её сотрудников из числа афганских граждан. Наджибулла и его брат Ахмадзай были захвачены и переведены на одну из конспиративных квартир пакистанской разведки, которые действовали при афганских спецслужбах с 1992 г.<…>
В Кабуле появился известный в международных кругах, связанных с афганской политикой, генерал Аслам Бек. В своё время, он возглавлял Главный штаб сухопутных войск, затем, занимал руководящие должности в пакистанской военной разведке, выполняя наиболее деликатные поручения ещё со времен бывшего президента этой страны Зия-уль-Хака. Его сопровождал брат, также, кадровый разведчик, группа офицеров. При них был сфабрикованный в недрах пакистанских спецслужб документ на захваченном в президентском дворце бланке канцелярии Наджибуллы. Написанный на нём текст, датированный периодом пребывания Наджибуллы у власти, представлял собой договор об официальном признании президентом и правительством Афганистана «линии Дюранда» в качестве официальной и постоянной границы между этой страной и Пакистаном. Это и было главной целью группы пакистанских военных — любой ценой заставить Наджибуллу сделать то, что никогда не сделал бы ни один пуштун — подписать этот «договор».

Наджибуллу предавали много раз. Но в самый страшный свой час, он нашёл силы не предать ни Афганистан, ни свой народ, ни себя. Пустив в ход свою недюжинную силу, благодаря которой за ним ещё с юности закрепилась кличка «Бык», он сумел разметать охрану, отнять у одного из офицеров пистолет и убить, брата Аслам Бека. Последующее было кошмаром. Он перенёс страшные пытки, но сломлен не был. Жуткая казнь, потрясшая даже его врагов, возмутившая всех афганцев, но какую бы сторону баррикад они ни были, подвела черту под его жизнью, под дьявольским планом Исламабада и, по большому счёту, под политическим курсом Пакистана к северу от «линии Дюранда».

Мухаммед, Назар (инженер)