Глава 24 Теории геополитики
24.1. Зарождение геополитических идей
Геополитические идеи прошли длительное историческое развитие и апробацию практикой. Геополитические идеи высказывали еще философы и историки Древнего мира. Геополитическое мышление просматривается в учениях Средневековья и Нового времени. Геополитическую точку зрения излагали в своих трудах деятели Просвещения. Она проходит красной нитью в теориях индустриальной эпохи и продолжается в постиндустриализме. На выводы геополитической науки опирались в свое время такие движения, как либерализм, консерватизм, социал‑демократия, коммунизм, фашизм, экологизм.
В развитии геополитики как научной субдисциплины можно выделить три этапа: 1 ) предысторию геополитики ; 2) классическую геополитику) 3 ) современную геополитику .
На первом этапе, длившемся с незапамятных времен вплоть до конца XIX в., еще не существовало отдельной геополитической отрасли знания, понятия геополитического; геополитические идеи были составной частью философских учений, исторических исследований и практических рекомендаций правителям. Предшественники геополитики (назовем их так) высказывали лишь отдельные идеи о политической структуре известного им мира, выделяли из нее отдельные пространства влияния тех или иных могучих держав, определяли их границы, строили догадки о причинах объединений государств в союзы, столкновений за раздел и передел ойкумены. Можно назвать три такие идеи. Первая – описанный в «Истории» Геродота факт заключения союзного договора древнегреческих полисов против державы Ксеркса и вообще извечное противостояние эллинов и варваров . Вторая – выведенная Фукидидом причина войны между Афинами и Спартой, которая заключалась в стремлении к гегемонии в зоне своих интересов, а также в постоянных столкновениях могущественных сухопутных и морских держав . И, наконец, третья идея – сформулированные в Артхашастре правила завоевания, заселения, устройства новых территорий и оборудования границ . При этом вместе с гениальными предположениями и догадками высказывались и совершенно нереалистические, порой фантастические идеи. Тот же Геродот, например, основной причиной войн между эллинами и варварами считал «умыкание жен».
Учитывая, что две идеи, а именно: стремление к гегемонии и стремление к завоеванию новых территорий можно свести к одной, то предыстория геополитики, как Колосс Родосский стояла на двух ногах, базировалась на двух основных идеях:
Стремление держав к гегемонии, завоеванию, расширению своих границ, освоению новых пространств;
Извечное противостояние держав Суши и Моря, цивилизованных и варварских народов.
24.2. Теории и школы классической геополитики
Этап классической геополитики длился с конца XIX до середины XX в. Именно в этот период было дано определение геополитики как отдельной отрасли знания, появилось представление об области ее исследований, были предложены основные категории, а из отдельных идей и предположений предыдущей эпохи формировались основные геополитические концепции, теории и национальные школы геополитики. В духе того времени классики геополитики даже формулировали геополитические законы.
Каждая наука, развиваясь, переживает период апогея, наивысшего расцвета, своеобразного философского акмэ. Труды ученых, выведших свою науку на недостижимую до этого высоту, становятся классическими, т. е. теми образцами, которые находят множество последователей и которым подражают; на этих образцах учатся новые поколения. Именно в этот период происходит признание как ученых, так и всей науки не только узким кругом специалистов, но и всей политической элитой и широкими слоями читающей публики. Легитимизация геополитики как науки и основы практической политики началась в классический период, исходной точкой которого, по мнению многих политологов, стали работы Ф. Ратцеля (1880‑1910‑е гг.). В таких фундаментальных трудах, как «Антропогеография» («Народоведение»), «Земля и жизнь», он завершил усилия предшественников по созданию теории государства как живого организма и границ как живых органов государства, теории пространственного роста государств, концепций связи народонаселения с землей и почвой, концепции экспансии развитых, передовых культур, зависимости мощи государств от плотности населения и размеров их территории. А работой «Политическая география» (1898) он положил начало новой научной дисциплине, которая получила название «геополитика». Таким образом, Ратцель был одновременно последним из предшественников геополитики и первым геополитиком‑классиком.
В начале XIX в. геополитическая наука развивалась высокими темпами и быстро распространялась, в первую очередь, на европейском и американском континентах. Геополитические идеи были особенно привлекательны для великих держав – крупных стран, занимавших огромные пространства (Россия, США), для сравнительно небольших, но мощных в военном и экономическом смысле метрополий, создавших гигантские колониальные империи (Великобритания, Франция), или для стран, претендовавших на статус великих держав (Япония после победы в Русско‑японской войне), или в государствах, считавших себя ущемленными унизительными условиями мира (Германия после Первой мировой войны), или в державах, почувствовавших свою силу, но не успевших к колониальному разделу мира (Германия после объединения и франко‑прусской войны, Италия после Рисорджименто и франко‑австрийской войны). Одной из главных причин всплеска популярности геополитики в той или иной стране обычно становилась победа в войне, которая всегда сплачивает нацию, возрождает национальную культуру, способствует духовной и территориальной экспансии в соседние страны, на другие континенты. Но и поражение в войне тоже может стать катализатором создания и распространения геополитических теорий. Этот процесс наблюдался, например, после поражения Германии в Первой и Второй мировых войнах, после поражения России в Русско‑японской войне, после распада СССР и потери Россией огромных территорий, заселенных русскими.
Следующей причиной усиления влияния геополитики следует назвать появление агрессивных идеологий. Такие идеологии, как английский, французский, испанский, португальский, бельгийский, голландский колониализм, американский экспансионизм, советский коммунизм, итальянский фашизм, немецкий нацизм, японский милитаризм, прямо призывали к захвату и освоению обширных пространств, расширению своих границ за счет территорий соседних стран, распространению своего влияния на всех континентах Земли. Важно отметить, что геополитические представления классического периода всегда были связаны с освоением человеком реальных, физических пространств суши, моря и неба, всегда опирались на военную мощь государства, что не могло не вести к захватам и аннексии территорий, разделам и переделам мира с помощью оружия и грубой силы.
Характерной чертой классического периода геополитики (который, уточним, продолжался с 1880‑х гг. XIX в. по 1950‑е гг.) была не только консолидация разных ученых в едином русле геополитической мысли, но и формирование отдельных ее течений – национальных школ.
Германская школа. Первой сформировалась германская школа геополитики. Она зарождалась в недрах географической и правовой науки. Именно заинтересованные политикой географы и правоведы, развивавшие учение о государстве, заложили основы новой науки. У ее истоков стояли Карл Риттер, Фридрих Ратцель, Рудольф Челлен.
Расцвет германской геополитики приходится на 1920‑1940‑е гг., когда такие геополитики, как Карл Хаусхофер, Карл Шмитт, Эрих Обет, Курт Вовинкель, Адольф Грабовски, писали свои труды, создавали геополитические институты, вообще активно влияли на социально‑политический процесс в Германии. Германская геополитика сразу начала развиваться в двух направлениях. Истоком первого – националистического (к которому принадлежали указанные выше геополитики) была национальная неудовлетворенность немцев, заключавшаяся в отлучении их от процесса создания колониальных империй, в поражении их в Первой мировой войне.
Второе направление германской геополитики – интернационалистское, левое, социал‑демократическое – нашло свое воплощение в работах Георга Графа, Карла Виттфогеля, других сторонников реформаторского марксизма. Оно ставило своей задачей дополнить исторический материализм географическим детерминизмом, «привязать» экономические и политические отношения между людьми и государствами к природе, земле и почве. Таким образом, в период своего зарождения на немецкой почве геополитика генерировала, в первую очередь, радикальные (правые и левые) политические теории. Эти теории по‑разному оценивали возможности и насущные задачи Германии.
Теории «Срединной Европы» (Mitteleuropa) Йозефа Парча и Фридриха Науманна на первое место ставили расширение германских границ, включение в состав «фатерлянда» всех этнических немцев с их территориями, образование мощной и геополитически живучей метрополии, которая «естественным образом» распространила бы свое влияние на Турцию и Ближний Восток. В теориях «мировой политики» (Weltpolitik) Рудольфа Челлена и Эриха Обета геополитические построения начинались с требования передела колониальных владений, предоставления «независимости» колониям малых (Бельгия, Голландия, Португалия) и отставших в своем развитии (Испания) держав, что послужило бы на пользу более мощной и развитой Германии. Эти теории, в свою очередь, подразделялись на «морские», утверждавшие приоритет флота в геополитическом развитии государств (Альфред фон Тирпиц), и сухопутные, настаивающие на освоении германским государством в первую очередь соседней и близлежащей суши (Р. Челлен, Ф. Науманн).
Важной отличительной чертой немецкой геополитики был повышенный интерес к ней со стороны государства и общества. Причинами этого, очевидно, стало поражение в Первой мировой войне, потеря всех колоний, необходимость выплаты огромных репараций и жестокий финансово‑экономический кризис, охвативший страну. Повышенная восприимчивость немцев к геополитике способствовала быстрому укоренению в сознании нации теории «Срединной Европы», концепции «больших пространств» (Фридрих Лист), «континентального блока “Берлин – Москва – Токио”» (К. Хаусхофер) и др. Главной идеей всех теорий было противостояние континентальных, сухопутных держав (и в первую очередь Германии), «обиженной» судьбой, державам морским, торговым, богатым, владеющим десятками миллионов квадратных километров заморских территорий.
Это, в свою очередь, способствовало успешной и быстрой институциализации геополитики. Уже в 1919 г. К. Хаусхофер в курсе географии, который он читает в Мюнхенском университете, излагает свои геополитические идеи. В 1924 г. в берлинской Высшей политической школе А. Грабовски организует геополитический семинар. В том же году Хаусхофер совместно с Э. Обетом, О. Маулем и Г. Лаутензахом начинает издание первого геополитического журнала. После прихода нацистов к власти (1933) он создает в Мюнхене Институт геополитики, а в 1938 г. в Штутгарте – Национальный союз для «геополитического воспитания» немцев, проживающих за границей. Геополитика вводится как обязательный предмет во все университеты Германии.
Национальные геополитические школы, поддерживающие экспансионистскую политику, формировались в то время в Японии и Италии.
Еще до начала Первой мировой войны человечество, как это предсказывал Ратцель, начало активное освоение воздушной среды (аэросферы) с помощью аппаратов легче воздуха – дирижаблей, аэростатов и др., и аппаратов тяжелее воздуха – самолетов и вертолетов. Геополитики 1920‑1940‑х гг. осмысливали последствия этого освоения, а так как дело шло к всеобщей войне, осмысление это осуществлялось по большей части в геостратегическом и военно‑стратегическом ключе. Характерной фигурой той геополитики, осуществившей прорыв в познании нового вида человеческой деятельности, в понимании значения этой деятельности для расширения влияния ведущих держав и завоевания ими жизненного пространства, был представитель итальянской школы геополитики, генерал ВВС Джулио Дуэ. В своей работе «Господство в воздухе» (1921) он сделал вывод о том, что авиация, в отличие от изобретенного ранее пулемета, является не оборонительным, а наступательным видом вооружения и ведет к созданию не оборонительных, а наступательных военных доктрин. Именно из факта развития авиации вытекает у Дуэ его стратегия господства в воздухе, которая заключается в едином планировании, едином развитии военной и гражданской авиации, авиационной и связанных с ней других видов индустрии. Именно авиация, по теории Дуэ, должна была решать ход и исход будущих войн .
Геополитические школы других ведущих государств – Великобритании и Франции, сумевших построить и удержать свои колониальные империи, не высказывали столь агрессивных намерений, выступали за сохранение статус‑кво.
Основателем геополитической науки во Франции стал Поль Видаль де ла Блаш, создавший теорию «поссибилизма», согласно которой географический фактор воздействует на политику государства не непосредственно, а через людей, через человеческий фактор. При этом люди, обладая свободой воли, могут так или иначе передавать влияние географии, и эта «передача» имеет не обязательно‑жесткий, а вероятностный характер. Вероятность, возможность (фр. possibele) влияния географии на политику, определяемую активностью людей, и дала название данной теории.
Более подробно мы остановимся на геополитических взглядах только двух выдающихся геополитиков классического периода, представляющих германскую и британскую научные школы, – Ратцеля и Маккиндера.
Геополитика, или политическая география, у Ратцеля вытекает из народоведения, или антропогеографии. Антропогеография же базируется на следующих постулатах:
Все народы мира взаимосвязаны;
Человек, все сообщества людей включены в общую жизнь земного шара;
Народ и государство каждого человеческого сообщества представляют собой единый организм;
Этот организм находится в постоянном историческом движении, развитии и росте;
Рост государственного организма продолжается до естественных границ;
На рост и развитие государств оказывают влияние климат и географическое положение, т. е. его территория, формы земной поверхности, а также плотность населения;
Существенное значение для стимулирования развития государственного организма имеет морская среда. Одним из самых сильных «двигателей» развития человеческого общества стала борьба с морем. Взаимоположение суши и моря не только разнообразит поверхность Земли, но и играет большую роль в формировании своеобразных «исторических группировок», таких как средиземноморский мир, балтийские страны, атлантические державы, тихоокеанская культурная область и др.
В «Политической географии» (1898) Ратцель решает проблемы существования и роста государств как живых организмов. Для Ратцеля государство – это форма жизни людей на земле, это живой организм, «заселяющий» вместе с людьми все континенты и острова Земли. Условие жизни и роста государств – неразрывная связь с землей, почвой, на которой они существуют. А так как государства создаются людьми и существуют в неразрывной связи с пародами и землей , то они и оказываются тем «политическим клеем», который соединяет воедино эту триаду. «Наиболее сильными государствами будут те, – отмечает Ратцель, – где политическая идея проникает все государственное тело, до последней его части… И политическая идея обнимает не только народ, но и его территорию» .
Итак, политическая география, т. е. классическая геополитика, по Ратцелю, начинается с концепции государства как живого организма, связанного с землей. Второй важнейшей проблемой геополитики у него выступают вопросы исторического движения и роста государства, которые решаются путем завоеваний и колонизации. Рост государств при этом способствует дифференциации мира на сильные (жизнеспособные) и слабые страны. Сильные создают колониальные империи, удел слабых – быть присоединенными к сильным державам или вовлеченными в орбиту их влияния. Третьей проблемой геополитики Ратцель считает проблему пространств, пространственного расположения государств и влияние географического положения на политический статус государства. Наконец, четвертым важнейшим вопросом политической географии Ратцель считал вопрос границ как периферийных органов государства, как естественных географических рубежей и как политических разграничительных линий. Решению этой проблемы он посвятил четыре раздела своей «Политической географии». Он исследовал все возможные географические переходные зоны, где встречаются суша и море: берега, полуострова, перешейки, острова, различные формы поверхности (равнины, горы, низины, плоскогорья) – и выявил их влияние на образование и строение государств.
Можно констатировать, что геополитика как научная дисциплина состоялась именно в трудах Ф. Ратцеля. Он же, задав круг проблем, первым сформулировал предмет новой науки. Эти проблемы решались в трудах других классиков геополитики (Челлена, Мэхэна, Коломба, Маккиндера, Хаусхофера, Обета, Науманна, Шмитта, Видаль де ла Блаша, Дуэ, В. П. Семенова‑Тян‑Шанского, Савицкого и др.). Их работы долгое время, по крайней мере, в течение классического периода, служили ориентиром, задавали направление развитию геополитической науки. Большинство из тех проблем и сегодня, конечно, в новых геоисторических и геополитических условиях, исследуются и решаются геополитиками.
Выдающимся представителем британской школы геополитики классического периода, как уже упоминалось, был Хэлфорд Маккиндер – крупный британский географ и политический деятель. В 1904 г. он выступил на заседании Королевского географического общества с докладом «Географическая ось истории», в котором изложил свои геополитические взгляды. Согласно концепции Маккиндера, определяющим фактором истории народов является географическое положение стран. Причем по мере экономического, социального и культурного развития влияние географического, а также военно‑стратегического факторов на прогресс человечества постоянно возрастает. Эти факторы проявляются во взаимоотношениях сухопутных и морских народов, освоении ими земных и водных пространств. Эти факторы, в конечном счете, и способствуют формированию геополитической карты мира. В начале XX в. она выглядела следующим образом. Из всех континентов Земли преимущества, с географической точки зрения, имеет евразийский континент (фактически Россия), ставший в мировой политике «осевым регионом». Здесь существуют условия (недоступность со стороны «сил моря», хорошие коммуникации – железные дороги) для развития промышленных и военных держав, которые заменяют собой монгольскую империю Средневековья. За пределами «осевого региона» находится «большой внутренний полумесяц», образованный Германией, Австрией, Турцией, Индией и Китаем, а также «внешний полумесяц», который составляют морские державы: Великобритания, США, Канада, Южная Африка, Австралия и Япония.
В таком положении равновесие в мире нарушено в пользу периферийных морских государств «внешнего полумесяца». Но «осевая» держава – Россия, обладая огромными ресурсами, к своей сухопутной мобильности может добавить морскую, т. е. значительно усилить флот и выйти в Мировой океан. Кроме того, промышленная мощь и мобильность континентальной империи может резко усилиться за счет заключения союза с Германией. Это изменит баланс сил в мире в пользу осевой империи и подтолкнет такие страны, как Франция, Италия, Египет, Индия, Корея, к союзу с морским блоком во главе с Великобританией и США.
Позднее в книге «Демократические идеалы и реальность» (1919) Маккиндер пересмотрел свою концепцию «осевого региона», который он стал называть «хартленд» (т. е. «сердце земли») и включил в него Тибет и Монголию, а также Центральную и Восточную Европу. Это изменение учитывало такие процессы, как дальнейший прогресс транспорта, рост населения, индустриализация. И здесь новые преимущества в освоении своей территории и усилении влияния на весь хартленд и мировой остров (т. е. на Азию, Европу и Африку вместе взятые) получили Германия и Россия (последняя во время написания доклада эти преимущества не использовала). Державам же периферии для поддержания морской мощи, по мысли Маккиндера, требуется все более разветвленная сеть баз, которая «по карману» только немногим государствам. Отсюда вытекает знаменитая формула Маккиндера: «Кто правит Восточной Европой – господствует над хартлендом; кто правит хартлендом – господствует над мировым островом (т. е., повторим, над Азией, Европой и Африкой. – Б . И.)] кто правит мировым островом – господствует над миром» .
Одним из основоположников геополитической школы США был А. Мэхэн, родоначальник « морского » направления классической геополитики, которое исходило из преимуществ морских держав над сухопутными. В работах А. Мэхэна «Влияние морской силы на историю. 1660–1783», «Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю. 1783–1812» и других проводилась мысль об определяющей роли морской мощи в исторической судьбе государства. Превосходство Великобритании в конце XIX в. над другими государствами А. Мэхэн объяснял ее морской мощью. Исходя из этого постулата, он обосновал идею выхода США из международной изоляции, превращения ее в великую военно‑морскую державу, способную соперничать с самыми сильными государствами.
А. Мэхэн перенес на планетарный уровень принцип «анаконды», примененный в ходе гражданской войны 1861–1865 гг. американским генералом Мак‑Кленнаном. Этот принцип заключался в блокировании территории противника с моря и по береговым линиям с целью стратегического истощения. По мнению А. Мэхэна, евразийские державы (Россия, Китай, Германия) следует «душить» путем сокращения сферы их контроля над береговыми зонами и ограничения возможностей выхода к морским пространствам.
Русская школа геополитики классического периода (ведущие представители – П. Н. Савицкий, Л. П. Карсавин, Г. В. Вернадский) разработала концепцию евразийства, ключевым понятием которой стало понятие «месторазвитие», обозначавшее не только географическую среду, но и социально‑историческое пространство, которые взаимно дополняют друг друга, образуя единое целое. Месторазвитие, по мнению евразийцев, определяет национальный характер народов, их судьбу и перспективы развития.
Российских геополитиков‑евразийцев объединяло видение России как особого мира, порожденного пространством Евразии, культурными влияниями византийского Юга, европейского Запада и монгольско‑тюркского Востока. Они были убеждены в великом будущем страны в силу занимаемого ею уникального геополитического положения в центре гигантского континента, обладания огромной территорией и самобытности культуры.
Для большей наглядности сведем все направления классической геополитики в единую таблицу (табл. 24.1).
Подводя итоги, можно сказать, что классическая геополитика стоит на трех китах .
Во‑первых, это пришедшее из глубины веков представление об извечном, исходившем из географического положения, геродотовом разделении государств на державы Суши и державы Моря. В классический период его переформулировал Карл Шмитт, который политику и геополитику понимал как схему «или‑или», а точнее, «друг или враг, свой или чужой, Суша или Море, Запад или Восток». Это представление не поколебал даже факт освоения третьей среды – атмосферы, и сформулированная Дуэ доктрина господства в воздухе.
Во‑вторых, это теория Ратцеля, утверждающая, что государство – живой организм, что оно ведет себя как колония мхов или водорослей. У государства есть только одна альтернатива: или поглотить соседние страны и расширить свое геопространство, или быть съеденным соседним разрастающимся государством. Эта теория экспансии адекватно описывала структуру мира конца XIX – начала XX в., состоявшего из колониальных метрополий, колоний и полуколоний.
В‑третьих, это формула Маккиндера: благодаря разному географическому положению государств земли могут образовываться в том числе и недостижимые для экспансии зоны типа хартленда. Отсюда – «Кто владеет хартлендом – владеет миром». Правда, в ответ на «закон» Маккиндера Николас Спикмен сформулировал прямо противоположный «закон мирового контроля», гласящий: «Кто контролирует римленд – доминирует над Евразией, кто доминирует над Евразией – держит судьбу мира в своих руках».
Глобальные проблемы современности и пути их разрешения.
Россия и современные геополитические процессы.
Геополитические концепции на рубеже двух тысячелетий.
Тема 12. Геополитический фактор во внешней политике.
1. Существенный вклад в развитие теории международных отношений внесли авторы геополитических теорий, которые предложили целый круг идей, раскрывающих зависимость внешней политики государств от факторов, позволяющих им контролировать определенные географические пространства. В истории политической мысли идеи о влиянии географической среды на общество развивались еще Гиппократом, Аристотелем, Платоном. Французские мыслители Ж. Боден (XVI в.) и Ш. Монтескье (XVIII в.) многие свои работы посвятили анализу влияния климата на политическое поведение людей, укрепив тем самым эту исследовательскую тенденцию. Однако как самостоятельное направление в теории международных отношений геополитика сложилась лишь в конце XIX - начале XX столетия. В 1900 г. шведский ученый Р. Челлен (1864-1922), попытавшийся рассмотреть государство в качестве особого географического организма, сформулировал и сам термин «геополитика», характеризовавший одно из направлений его политических действий.
Наиболее заметный вклад в формирование и развитие геополитики внесли английские, немецкие и американские теоретики. Свой след в развитии этого научного направления оставили и россияне, в частности, Н. Данилевский («Россия и Европа», 1869), С. Трубецкой («Европа и человечество», 1921), Г. Трубецкой («Россия как великая держава», 1910), Е. Трубецкой («Война и мировая задача России», 1917). Они исследовали в своих работах соотношение исторического и географического начал в политическом процессе, раскрыли особенности отечественного стратегического мышления на международной арене, показали связи национального и государственного интересов с ценностями русского народа.
Наиболее заметным событием в геополитических изысканиях явились идеи английского ученого X. Маккиндера (1869-1947), который в работах «Физические основы политической географии» (1890) и «Географическая ось истории» (1904) сформулировал концепцию «Хартленда», оказавшую существенное влияние на всю последующую историю геополитики. По его мнению, часть суши, искусственно разделенная на Азию, Африку и Европу, представляет собой «мировой остров», являющийся «естественным местоположением силы». Его сердцевину составляла в то время Российская империя с частью прилегающих территорий Казахстана, Узбекистана и некоторых других стран, которые были отделены от стран «внутреннего полумесяца» (куда входили государства Евразийского континента, не принадлежащие к его материковой части) и «внешнего полумесяца» (Австралия, Америка и ряд других государств). Эта «срединная земля», или Хартленд (Евразия), не проницаемая для влияния морских империй, и представляла собой «ось мировой политики». А тот, кто, согласно Маккиндеру, контролировал Хартленд, контролировал и «мировой остров» и, следовательно, весь мир. Подобные идеи закрепляли преимущество сухопутных держав в сложившемся мировом балансе сил по отношению к морским и приокеаническим государствам. Однако такое положение последних должно было побуждать их к ослаблению могущества стран, контролирующих Хартленд, препятствуя, в частности, их выходу к морю и объединению наиболее крупных государств на данной территории (в частности, Германии и России), способствуя дроблению государств на этом пространстве и созданию противостоящих им блоков и коалиций. Помимо обоснования таких глобальных геополитических раскладов Макиндер сформулировал и положение о том, что в будущем расстановку политических сил в мире может существенно изменить развитие технологий, которые способны активно видоизменять физическую среду. Поэтому решающее мировое влияние должно сохраниться за теми странами, которые поощряют изобретательство и технический прогресс, а также способны наиболее оптимально организовать для этого и всю общественную систему. Ряд немецких ученых, в частности Ф. Ратцель (1844-1901) и К. Хаусхофер (1868-1945), предложили собственное видение геополитических реалий той эпохи, существенно отличающееся от воззрений представителя Великобритании, мечтавшего о возвышении былого величия «владычицы морей». Так, Ратцель в работе «Политическая география» (1897) сформулировал ряд положений, легших впоследствии в обоснование экспансионистских стремлений Германии, превратившейся из аграрной в промышленную державу. Так, рассматривая государство как действующий по биологическим законам организм, чьи жизненно значимые компоненты определяются «положением страны, пространством и границей», он полагал, что условием сохранения его жизнестойкости является наращивание политической мощи, суть которой состоит в территориальной экспансии и расширении «жизненного пространства». Поэтому немецкие политики должны развивать у себя «дар колонизации» ради обретения страной былого могущества. Взяв за основу идею расширения жизненного пространства, которая должна гарантировать государство от автаркии и зависимости от соседей, Хаусхофер попытался обосновать мысль, что завоевание новых территорий и обретение таким путем свободы и есть показатель величия государства. Важнейшим же способом территориального распространения своего могущества он признавал поглощение мелких государств более крупными. Именно на этих идеях мюнхенского профессора руководство гитлеровской Германии разрабатывало свои «геополитические оси» наступления на соседние государства и создания «третьего рейха». Характерно, что, по мнению Хаусхофера, «ни континентальная, ни морская сила поодиночке не создадут мировую державу», поэтому ее «создание зависит от комбинации этих двух факторов». Существенной новацией в геополитических построениях Хаусхофера можно считать выдвинутое им положение, согласно которому доминирующее положение в мире могут занять только державы, способные продуцировать некие «панидеи», в частности, американскую, азиатскую, русскую, тихоокеанскую, исламистскую и европейскую. Именно такое духовное обрамление придает территориальным притязаниям государств должную силу и оправдание их действий.
К середине XX столетия в условиях территориально поделенного мира акценты в геополитических доктринах в основном сместились на обеспечение безопасности, как для отдельных государств, так и для мира в целом. Собственный взгляд на геополитические перспективы «законченного мира» выдвинул американский ученый Н. Спайкман (1893-1944), который исходил из того, что глобальная безопасность в мире может быть обеспечена за счет контроля за «материковой каймой», т.е. прибрежными государствами Европы и Азии, расположенными между материковой сердцевиной и морями. Это пространство представляло, по его мнению, зону постоянного конфликта между континентальными и морскими державами. И тот, кто будет контролировать этот римленд (побережье), тот будет осуществлять и контроль над Евразией и всем миром. Будучи ярым сторонником расширения американского влияния в мире, Спайкман развил концепцию доминирования на мировой арене «океанических» держав. Он утверждал, что потребность в построении системы глобальной безопасности в мире поставила эти страны, и в первую очередь США, перед необходимостью решения прежде всего технологических задач (например, создания военных баз наземного базирования на материковой части суши, всестороннего развития транспортных коммуникаций, дающих возможность своевременно перемещать людей и ресурсы), которые, как предполагалось, и позволят создавать сдерживающий «обруч» вокруг материковой сердцевины в целях полноценного контроля за соответствующим пространством. По сути дела Спайкман старался не просто обосновать лидирующую роль США в послевоенном устройстве мира, но и стал первым теоретиком, сконструировавшим геополитическую концепцию поведения этой сверхдержавы на международной арене.
Крупный вклад в развитие геополитических идей внес Дж. Розенау,
выдвинувший концепцию о том, что мир глобальной политики стал складываться из двух взаимопересекающихся миров: во-первых, полицентричного мира, в котором наряду с государствами стали действовать разнообразные корпоративные структуры и даже отдельные лица и который стал способствовать созданию новых связей и отношений в мировой политике; а во-вторых, традиционной структуры мирового сообщества, где главное положение занимают национальные государства. Пересечение этих двух миров демонстрирует рассредоточение властных ресурсов, возникновение противоборствующих тенденций, например: нарастание способностей индивида к анализу политического мира сочетается с крайним усложнением политических взаимосвязей, эрозия традиционных авторитетов соседствует с усилением роли цивилизационных начал в обосновании политики государств, поиск идентичности идет наряду с постоянной переориентацией политических лояльностей и т.д. В то же время признанными, по мнению Розенау, факторами стали в этом мире децентрализация международных связей и отношений, а главное - размывание понятия «сила» и, как следствие, изменение содержания и смысла понятия «угроза безопасности». В 60-80-х гг. XX столетия геополитические теории практически не использовались для обоснования и объяснения новых географических конфигураций, для расширения сфер влияния и экспансии представителей двух враждовавших блоков. «Политика железного кулака», проводившаяся США во Вьетнаме и других районах мира, или агрессия СССР в Афганистане обосновывались в основном идеологическими положениями. И только с середины 80-х гг. (в основном в американской науке) стали вновь конструироваться геополитические обоснования внешнеполитических действий.
В современных условиях трактовки геополитических принципов получили новое развитие, они значительно обогатились. Так, С. Хантингтон
рассматривает в качестве источника геополитических конфликтов спор цивилизаций. Концепция «золотого миллиарда», согласно которой блага цивилизации смогут достаться только ограниченному числу людей в силу нехватки мировых ресурсов, прогнозирует обострение межгосударственных конфликтов из-за ресурсов и территории, делая при этом акцент на необходимости создания благополучными государствами искусственных препятствий в отношениях с менее развитыми странами. Наряду с такими конфронтационными прогнозами ряд политиков и теоретиков предлагают «бесполярную» трактовку мира, основанного на всеобщей гармонии и сотрудничестве государств, выдвигают модели типа «общеевропейского дома», подразумевающие создание системы коллективной безопасности государств и народов, существующих во взаимосвязанном, безъядерном и взаимозависимом мире.
Существенные изменения происходят и в трактовке самих геополитических принципов, которые стали применяться для анализа внутриполитических процессов.
2. Геополитические процессы, происходящие в мире со всей остротой поставили вопрос о месте России в новом мировом порядке. На этот вопрос по-разному отвечают на западе и востоке. Практически все западные политологи обращают внимание на постоянную нестабильность, характеризующую взаимоотношения России и Европы, России и Запада. И объясняют они эту нестабильность четырьмя структурными геополитическими тенденциями:
Во-первых, по своей территории, количеству населения и природным ресурсам Россия превосходит любое европейское государство: ее основной проблемой всегда было эффективное использование этих огромных запасов;
Во-вторых, на протяжении всей истории Россия не имела четко определенных границ как на западе, так и на востоке, что подталкивало ее к постоянной экспансии с целью стабилизировать периферийные регионы: однако это не решало проблемы, а напротив, углубляло ее, так как создавалась новая периферия;
В-третьих, между Россией и великими европейскими державами всегда находились небольшие политически слабые государства, что также усиливало экспансионистские настроения в России, стремление утвердиться западнее;
В-четвертых, географически, а также в политическом и культурном плане Россия находится между Европой и Азией, в результате чего она никогда не ощущала полной принадлежности ни к одной, ни к другой.
Кроме этого, значительную роль играла российская культурная традиция. Осознание факта постоянного технологического отставания от Запада приводило к серьезным противоречиям. Из признания этого факта делался вывод о необходимости использования его достижений для модернизации российской экономики, но одновременно в России всегда опасались негативного влияния западных ценностей на общество и культуру, что ограничивало возможности технологического сотрудничества. В конце XIX века начался первый из двух основных этапов творческого самоосознания геостратегического места России. Наиболее важный вклад в него внесли С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, А.П. Щапов, Б.Н. Чичерин, И.Л. Солоневич и др. С.М. Соловьев доказал географическую предопределенность зарождения русской государственности и наиболее интенсивного хозяйственного освоения земель в центре Среднерусской возвышенности. Поэтому возглавить объединение русских земель и создать крепкое централизованное государство суждено было Москве, благодаря особенностям ее географического положения. Именно в природно-климатических условиях данной местности он увидел решающий фактор, повлиявший на характер деятельности и форму организации населения. "Скупая" на дары природа этой местности приучала жителей к упорству и твердости, не обещая скорой награды за вложенный труд. Природу России, по сравнению с Западной Европой, Соловьев назвал "мачехой", а не "матерью" для ее народа. Отсюда он делал вывод о том, что причины отставания России определены гораздо более суровыми условиями жизни, чем у западноевропейских народов. Русскому народу пришлось вести жестокую борьбу за выживание и в полном смысле слова отвоевывать жизненное пространство у природы. Это наложило особый отпечаток на весь уклад его жизни.
Дальнейшее осмысление геополитического положения страны получило свое развитие в работах евразийцев. Создателями евразийства
были филолог и историк князь Н.С. Трубецкой (1890-1938), географ и геополитик А.Н. Савицкий (1895-1968), сын великого русского ученого-естествоиспытателя - историк Г.В. Вернадский (1877-1973).
Исторически Россия складывалась как империя, как сверхнациональное государство и неудивительно, что способом ее существования стала пространственная пульсация, когда политические границы, то заключают в российские пределы некоторую территориальную общность, то отсекают ее от исторического государственного ядра. В процессе формирования территории Российского государства стабильность исторического ядра обеспечивалась через поглощение нестабильных геополитических зон и инкорпорацию бывших противников. Россия делала выбор в пользу не бесконечной войны с беспокойным соседом и временного его замирения, а в пользу присоединения этого соседа, его умиротворения во внутриимперском пространстве.
Мессианско-глобалистические основания русской геополитики часто связывают с деятельностью старца Филофея из псковского Спасо-Елизарова монастыря, который в 1510 году сформулировал концепцию "Москва-третий Рим" эта идея и стала краеугольным камнем русской геополитической традиции. Первым русским геополитиком считается Иван Грозный. При нем были установлены основные особенности и приоритеты российской геополитики: поглощение нестабильных геополитических зон бывших противников (Казань, Астрахань, Сибирь), борьба за выход к морю (Ливонские войны за Прибалтику и одновременная активизация открытого северного направления через Белое море) стали утверждаться традиционалистские принципы в государственной политике, прежде всего консервативный монархизм, соединение, православие с самодержавием в рамках народной монархии. Наиболее характерной чертой российской геополитики была ее консервативная направленность. Самым ярким ее проявлением этого стало превращение страны в "европейского жандарма" после организации Александром I "Священного союза" (акт от 14 сентября 1815 года). Фактически Россия взяла на себя роль геополитической преграды распространению буржуазно-демократического форм организации политического пространства посредством консервации существовавших европейских режимов. Своеобразным итогом этого курса стала политика Николая I. В 1848-1849 годах русские войска вступают в Австрию для подавления венгерской революции и в защиту власти Габсбургов.
Н.Я. Данилевским было представлено направление панславизма. Основным содержанием этой концепции выступает идея славянского единства, отстаиваемая его независимости и самобытности. Данилевский считает, что в мире должна появиться Всеславянская федерация с центром в Константинополе. Эта федерация включала только два славянско-православных государства - Российскую империю и королевство Болгарское, одно славяно-католическое (Королевство Чехо-Мораво-Словацкое) и одно югославское государство, соединяющее обе конфессии (Королевство Сербо-Хорвато-Славянское). Также сюда включались православные, но неславянские Королевство Румынское и Королевство Эллинское, а в довершение всего Королевство Мадьярское. Очевидно, что концепция Н.Я Данилевского синтезировала панславянские тенденции с идеями всеправославного единства и в своей основе отражала российское геополитическое амбиции на западном и юго-западном направлении, причем настолько точно, что, в конце концов она была реализована в социалистическом содружестве Европейских государств.
В начале XX века в результате революционных преобразований и войн в России победило новое геополитическое направление - социалистический континентализм.
Формально отрицая всякое геополитическое содержание, по существу, он являлся антиатлантизмом, что и нашло свое воплощение в противостоянии ведущей сверхдержаве атлантического мира. В этом направлении антагонизм морских и континентальных стран разрешался путем совершения пролетариатом мировой социалистической революции. На практике социализм пришлось сначала строить в одной стране, а затем в нескольких. После второй мировой войны произошло расширение и усложнение данной геополитической структуры. В 1949 г. был создан совет экономической взаимопомощи (СЭВ) для координации экономического и научно-технического сотрудничества социалистических стран, а в 1955 г. Организация Варшавского Договора - военно-пролитическая организация противостоявшая атлантическому давлению. Мировая система социализма включала: СССР, ПНР, ГДР, ЧССР, ВНР, Румынию, Болгарию, Югославию, Албанию, МНР, КНР, Вьетнам, Кубу. КНДР. В целом эта система не выходила за рамки Хартленда и объединяла континентальные государства. Эффективность и высокая устойчивость подобной конструкции была возможна только в экстремальных условиях прямого силового противостояния. Политика мирного сосуществования двух систем ослаблена и поэтому проявляла и обостряла внутренние противоречия социалистического лагеря.
В середине 80-х годов XX века, впервые в истории нашей страны преобладающей стала атлантическая геополитическая ориентация. В прошлом веке геополитики говорили об "англосаксонском" типе цивилизации или о капиталистической, буржуазной демократии, в наше время чаще употребляется термин - атлантизм. Под ним понимается целая система геополитических идеологических, экономических, информационных и культурных отношений, призванных сохранить мировую цивилизацию стран северного сектора Атлантического океана.
История уже поставила вопрос о возможности сохранения целостности России. В условиях продолжающейся атлантической ориентации страна оказалась "задвинутой" вглубь евразийского континента, следствием чего стало существенное ухудшение ее геополитического положения. Между нею и Европой образовалась широкая полоса из вновь созданных независимых государств Прибалтики, Украины, Белоруссии, Молдовы, не считая бывших социалистических стран Восточной Европы, многие из которых питают к России не лучшие чувства. Значительно ухудшились ее доступы к открытым морям - а ведь за них она беспрерывно боролась всю свою историю. Эта борьба имела четкие и ясные геополитические основания: все главные реки России впадают либо в Северный Ледовитый Океан, либо в Каспийский тупик. Обречение элементарных жизненных потребностей - вот что побуждало Россию пробиваться к морям. Без них она задыхалась на своих материковых пространствах.
В современной дискуссии внутри страны по поводу места России в глобальной геополитике можно выделить три основных направления:
а) атлантическое,
б) отход от прочных связей с Западом и выбор "восточной альтернативы",
в) баланс между Востоком и Западом, использование преимуществ от связи с теми и другими при сохранении российской самобытности.
В 90-е гг. резко возросло внимание к проблеме национальных интересов России. Национальный интерес включает в себя систему отношений, сочетающую в себе потребности функционирования и развития нации-народа как единого организма. Его основу составляют потребности общества необходимые для его развития и функционирования, защита народа от угроз со стороны других государств и природно-климатических факторов, а так же поддержание социального мира и порядка внутри страны.
В европейской политической традиции два полюса в понимании национальных интересов принадлежат либералам и консерваторам. Первые объясняют главным их носителем частных собственников гражданское общество, вторые - государство и его социальных выразителей - бюрократию. В современной российской политической жизни ведущими направлениями являются национально-консервативное и национально-либеральное. Национал-консерваторы видят приоритетную задачу политики в укреплении экономического и военно-стратегического положения страны в мире, усматривая наиболее эффективное средство достижения этой цели в экономической активности государства. Для национал-либералов приоритетным являются потребности и интересы гражданского общества, средством реализации которых и выступает внешнеполитическая активность государства. Национал-консерваторы уделяют первостепенное внимание тем факторам политики государств, которое формулирует постоянный интерес нации, независимый от меняющихся обстоятельств, тогда как национал-либералов больше интересуют изменчивые параметры национального интереса, способные вносить коррективы в политический курс государства. Сегодня наиболее важной геополитической проблемой для России является задача ее выживания. Поскольку важнейшей из геополитических задач сейчас является уже не повторное освоение, а хотя бы заселение Нечерноземной зоны России. Процесс депопуляции набрал обороты и в Черноземной зоне страны. Вопросом выживания страны выступает реализация программы ее обустройства. Забытые Сибирь и Дальний Восток уже рассматриваются как сфера интересов соседних стран. В хозяйственном освоении этого региона заинтересован весь мир, с Москвой или без нее, это освоение произойдет. Задача современной российской геополитики - четко и ясно сформулировать и рационально изложить суть и основные возможные направления этих программ. Понятно, что они должны быть связаны с непосредственным влиянием России на Хартленд через поддержание геополитического баланса. В преддверии информационного общества это влияние должно носить, прежде всего, политический, культурный, информационный, цивилизационный и, в последнюю очередь, силовой характер.
3. Усиливающееся воздействие на мировое развитие, включая и международные отношения, оказывает комплекс глобальных проблем. Эти проблемы можно подразделить на следующие основные группы:
Проблемы преимущественно социально-политического характера: предотвращение ядерной войны; прекращение гонки вооружений; разрешение региональных межгосударственных конфликтов; поддержание мира путем утверждения доверия между народами, создания системы всеобщей безопасности;
Проблемы преимущественно социально-экономического характера: преодоление слаборазвитости и связанных с ней нищеты и культурной отсталости; обеспечение эффективного производства и воспроизводства мирового валового продукта; поиск путей разрешения энергетического, сырьевого и продовольственного кризисов; оптимизация демографической ситуации в развивающихся странах; освоение в мирных целях околоземного пространства и Мирового океана;
Социально-экологические проблемы, обусловленные ухудшением природной среды обитания людей; обеспечение экологической безопасности предполагает разработку ресурсо- и энергосберегающих технологий, создание безотходных производств, рационализацию землепользования, сохранение уникальных природных зон, проведение экологического мониторинга и т. д.;
Проблемы человека: соблюдение социальных, экономических и индивидуальных прав и свобод; ликвидация голода, эпидемических заболеваний; преодоление отчуждения человека от природы, общества, государства и результатов собственной деятельности.
Глобальные проблемы разрешимы лишь благодаря объединению интеллектуальных, материальных и финансовых ресурсов всего человечества, впервые в истории начинающего осознавать свою родовую сущность, приоритетность общечеловеческих интересов и ценностей. Этот процесс оказывает влияние на сферу международных отношений, на разработку и реализацию внешней политики. Он сопровождается переоценкой ценностей, переосмыслением сущности и критериев общественного прогресса. Перспективы человечества во многом зависят от нахождения баланса собственных и общепланетарных интересов.
Дальнейшее развитие теория Н. Спайкмена получила в трудах американского историка Стивена Фрэнда Коэна, который поставил под сомнение политику сдерживания. С. Коэн отрицал существование географического единства пространства и выделил два типа регионов по масштабу: глобальный и региональный. А также две основные геостратегические сферы, и в каждой из них доминировала одна из двух сверхдержав. Автор назвал их: "зависимый от торговли мир морских держав" и "евроазиатский континентальный мир". С. Коэн представил пространственную (двухполушарную) структуру мира. Эта структура имеет сходство со старыми геополитическими моделями. Однако он пошёл дальше и разделил каждую геостратегическую сферу на геополитические регионы.
Первая, океаническая, сфера включала в схеме 1991года4ре-гиона:
- 1) Англо-Америку и Карибские страны;
- 2) Европу и страны Магриба;
- 3) Южную Америку и Южную Африку;
- 4) островную (оффшорную) Азию и Океанию. Вторая, континентальная, сфера включала два региона:
- 1) "хартленд" (страны СНГ);
- 2) Восточную Азию.
Кроме этих регионов, выделялась также Южная Азия как особая (потенциальная) геостратегическая сфера. В качестве "разделительного пояса" между океаническим и континентальным полушариями - Ближний Восток.
Учёный выделил 5 геополитических центров мира (державы первого порядка): США, Россия, Япония, Китай и Европа (ЕС). Каждый центр определяет свои геополитические регионы. Другие геополитические регионы определяют государства второго порядка, которые доминируют в своих регионах, например такие, как Индия, Бразилия и Нигерия. К государствам второго порядка С. Коэн относит около трёх десятков государств. За ними следуют государства третьего, четвёртого и пятого порядков. Их классификационный критерий основывается на размере сферы их внешнеполитического влияния.
Если рассматривать внимательно основные вехи развития геополитического моделирования западных географов, от Ф. Ратцеля (1897) до С. Коэна (1991), можно отметить, что их модели напрямую отражали идеологию национальных государств и их интересов. Но сегодняшнее толкование геополитики представлено более широко - как совокупность физических, социальных и моральных ресурсов государства, что позволяет ему добиваться своих целей на международной арене. Пьер Галуа является одним из его представителей. Он автор целого ряда книг, посвященных международной политике.
Генерал Пьер Галуа, классик современной геополитики, последовательный сторонник и советник де Голля, был одним из четырёх лиц, которые стояли у истоков решения о создании независимого французского ядерного потенциала. Именно благодаря ему Франция вышла из военных структур НАТО .
В результате анализа множества взглядов на содержание термина "геополитика" П. Галуа приходит к следующим выводам:
- - современная геополитика не имеет ничего общего как с географическим детерминизмом, так и с нацистской интерпретацией этого термина в 30-40-е гг. XX века, когда он использовался в целях грубой пропаганды войны;
- - геополитика отличается от политической географии, которая объясняет международную политику влиянием окружающей среды;
- - к фундаментальным элементам геополитики относится пространственно-территориальная характеристика государства (его географическое положение, протяжённость, ландшафт, численность населения и т. п.);
- - сегодня добавляются новые критерии, радикально меняющие наши прежние представления о силе государств. Здесь речь идёт об оружии массового уничтожения и средствах его доставки, которое выравнивает силу владеющих им государств, и это не зависит ни от их удалённости, ни от их положения или населения.
Концепцию П. Галуа можно представить следующим образом. На основании взаимодействия человека со средой, с точки зрения современного геополитического анализа, могут быть выделены три исторические фазы:
- - первая - на ранних этапах истории влияние природной среды на общество и государство было весьма существенным. И это вполне объясняет тот географический фатализм, который был характерен для классической геополитики;
- - вторая - промышленная революция положила начало процессу усиления влияния антропогенного фактора на климат Земли, её флору, фауну, ландшафт и воздушное пространство, что создало угрозу самому существованию цивилизации;
- - третья фаза во взаимодействии человека и среды требует учёта "интересов" природы.
Сегодня геополитика перестаёт быть уделом отдельных государств. Появляется настоятельная необходимость согласованного взаимодействия всех государств в выработке и реализации общепланетарной геополитики, в основе которой лежали бы интересы сохранения цивилизации. Именно в этом аспекте концепция П. Галуа противопоставляется традиционным концепциям.
После окончания Второй мировой войны в геополитике были пересмотрены многие положения. Начала формироваться принципиально новая система мироустройства, и это было связано с научно-технической революцией и изобретением ядерного оружия, предыдущие подходы и методы резко устарели. Тогда и сформировались два направления геополитики: атлантизм и мондиализм.
Атлантизм - это "модель морской силы", которая превращается в официальную политику США. Эта концепция предполагает наличие глобальных интересов, а также глобальной безопасности, а реализовать их должна сильнейшая мировая держава - Соединённые Штаты Америки. Основоположником атлантизма является Д. Мейнинг. В своей работе "Хартленд и римленд в евразийской истории" (1956) он говорит о необходимости учитывать те особенности, которые присущи государствам и народам .
Мондиализм - это теория, предполагающая наличие единственной доминирующей силы на всём мировом пространстве. Примером может служить мондиалистекая теория американского политолога, социолога и государственного деятеля польского происхождения, долгое время являвшегося одним из ведущих идеологов внешней политики США Збигнева Казимежа Бзежынского. Его теорию ещё называют "теорией конвергенции". Идея её состояла в том, чтобы сблизить два лагеря: атлантический и континентальный. А именно США и СССР должны были через преодоление идеологических противоречий марксизма и либерализма создать цивилизацию "смешанного типа", что предполагало уступки с каждой стороны в сфере экономики, культуры, идеологии. По мнению 3. Бзежинского, автора книги "Великая шахматная доска: господство Америки и её геостратегические императивы", именно это могло объединить две системы на основе идей гуманизма, свободы, демократии .
Геополитический полицентризм - это третье основное направление развития геополитики во второй половине XX века.
Он строится на идее наличия в мире множества центров силы, при которых центр силы единолично может контролировать другие центры, но ему важно сотрудничать с остальными центрами. Но это не отнюдь миролюбивое направление в современной геополитике. Сегодняшнее динамичное время требует знания и учёта тех факторов, которые смогли действенно и реально решать современные международные проблемы и оказывать влияние на страны в условиях глобализации.
Наиболее заметный вклад в формирование и развитие геополитики в тот период внесли английские, немецкие и американские теоретики. Свой след в развитии этого научного направления оставили и россияне, в частности, Н. Данилевский («Россия и Европа», 1869), С. Трубецкой («Европа и человечество», 1921), Г. Трубецкой («Россия как великая держава», 1910), Е. Трубецкой («Война и мировая задача России», 1917) и ряд других ученых, исследовавших в своих работах соотношение исторического и географического начал в политическом процессе, раскрыли особенности отечественного стратегического мышления на международной арене, показали связи национального и государственного интересов с ценностями русского народа.
Наиболее заметным событием в геополитических изысканиях явились идеи английского ученого X. Макиндера (1869-1947), который в работах «Физические основы политической географии» (1890) и «Географическая ось истории» (1904) сформулировал концепцию «Хартленда», оказавшую существенное влияние на всю последующую историю геополитики. По его мнению, часть суши, искусственно разделенная на Азию, Африку и Европу, представляет собой «мировой остров», являющийся «естественным местоположением силы». Его сердцевину составляла в то время Российская империя с частью прилегающих территорий Казахстана, Узбекистана и некоторых других стран, которые были отделены от стран «внутреннего полумесяца» (куда входили государства Евразийского континента, не принадлежащие к его материковой части) и «внешнего полумесяца» (Австралия, Америка и ряд других государств). Эта «срединная земля», или Хартленд (Евразия), не проницаемая для влияния морских империй, и представляла собой «ось мировой политики». А тот, кто, согласно Макиндеру, контролировал Хартленд, контролировал и «мировой остров» и, следовательно, весь мир.
Подобные идеи закрепляли преимущество сухопутных держав в сложившемся мировом балансе сил по отношению к морским и приокеаническим государствам. Однако такое положение последних должно было побуждать их к ослаблению могущества стран, контролирующих Хартленд, препятствуя, в частности, их выходу к морю и объединению наиболее крупных государств на данной территории (в частности, Германии и России), способствуя дроблению государств на этом пространстве и созданию противостоящих им блоков и коалиций.
Помимо обоснования таких глобальных геополитических раскладов Макиндер сформулировал и положение о том, что в будущем расстановку политических сил в мире может существенно изменить развитие технологий, которые способны активно видоизменять физическую среду. Поэтому решающее мировое влияние должно сохраниться за теми странами, которые поощряют изобретательство и технический прогресс, а также способны наиболее оптимально организовать для этого и всю общественную систему.
Ряд немецких ученых, в частности Ф. Ратцель (1844-1901) и К. Хаусхофер (1868-1945), предложили собственное видение геополитических реалий той эпохи, существенно отличающееся от воззрений представителя Великобритании, мечтавшего о возвышении бы-лого величия «владычицы морей». Так, Ратцель в работе «Политическая география» (1897) сформулировал ряд положений, легших впоследствии в обоснование экспансионистских стремлений Германии, превратившейся из аграрной в промышленную державу. Так, рассматривая государство как действующий по биологическим законам организм, чьи жизненно значимые компоненты определяются «положением страны, пространством и границей», он полагал, что условием сохранения его жизнестойкости является наращивание политической мощи, суть которой состоит в территориальной экспансии и расширении «жизненного пространства». Поэтому немецкие политики должны развивать у себя «дар колонизации» ради обретения страной былого могущества.
Взяв за основу идею расширения жизненного пространства, которая должна гарантировать государство от автаркии и зависимости от соседей, Хаусхофер попытался обосновать мысль, что завоевание новых территорий и обретение таким путем свободы и есть показатель величия государства. Важнейшим же способом территориального распространения своего могущества он признавал поглощение мелких государств более крупными. Именно на этих идеях мюнхенского профессора руководство гитлеровской Германии разрабатывало свои «геополитические оси» наступления на соседние государства и создания «третьего рейха». Характерно, что, по мнению Хаусхофера, «ни континентальная, ни морская сила поодиночке не создадут мировую державу», поэтому ее «создание зависит от комбинации этих двух факторов».
Существенной новацией в геополитических построениях Хаусхофера можно считать выдвинутое им положение, согласно которому доминирующее положение в мире могут занять только державы, способные продуцировать некие «панидеи», в частности, американскую, азиатскую, русскую, тихоокеанскую, исламистскую и европейскую. Именно такое духовное обрамление придает территориальным притязаниям государств должную силу и оправдание их действий.
После поражения Германии США стали самой сильной экономической державой. Значительное доминирование в мировой экономике (почти 50% мирового ВНП после окончания войны) означало неизбежность выхода США за пределы Западного полушария, которое ей отводилось германскими пан-регионалистами. Эта страна нуждалась в мировой стратегии и модели мира, заложенной в основу данной стратегии.
Ведущее место в геополитике занял тезис превосходства (предопределенного климатом) западной цивилизации над народами Евразии, «дисконтинуального пояса» и других континентов. Народам России, а затем Германии, Ближнего и Среднего Востока приписывалась генетическая агрессивность, неприятие демократии. Утверждалось, что географическое положение континентальных держав диктует им экспансионистские цели, а Советский Союз, по мнению западных политиков, воспринял их от императорской России.
С подачи американских геополитиков СССР превращается в «империю зла», страну, чуждую либеральным ценностями, демократии «американского разлива», отгороженную от западной цивилизации «железным занавесом». Отсюда американские ученые и политики делали вывод, что в интересах не только США, но и всех цивилизованных стран надо создать единый центр, из которого бы осуществлялся контроль за всеми процессами, протекающими в любом регионе планеты. И этот «балансирующий» и стабилизирующий контроль должен находиться в руках Соединенных Штатов.
Основные концепции новой американской геополитики были подробно изложены еще во время второй мировой войны в трудах - «Американская стратегия в мировой политике» (1942) Спикмена, «Главные движущие силы цивилизации» (1945) С. Хантингтона и др. В 1943 г. была переработана модель Маккиндера. Она отражала краткосрочный союз СССР, Великобритании и США. Хартленд теперь объединялся с Северной Атлантикой, включающей «Межконтинентальный океан» (северная часть Атлантического океана) и его «бассейн» в виде Западной Европы и Англо-Америки со странами Карибского бассейна (используется терминология Маккиндера).
Итак, как мы уже говорили, во второй половине XX в. развитие геополитической теории наиболее успешно шло в русле англосаксонской школы.
Но в 50-х гг. под воздействием комплекса причин и некоторых странах Европы (особенно во Франции и в Западной Германии) стало формироваться общественное мнение за создание единой Европы.
Наибольшее развитие получила геополитическая мысль в Европе, особенно во Франции, Бельгии, ФРГ, когда в 60-х гг. президентом Франции стал «континенталист» генерал Шарль де Голль. Он предпринял ряд энергичных антиатлантистских шагов: Франция вышла из НАТО, где абсолютно доминировали США, и выработала собственную геополитическую линию, включающую в себя «оборону по всем азимутам»; укреплялись связи с СССР, усиливалось франко-германское сотрудничество, а в перспективе планировалось создать «Европу от Атлантики до Урала».
60-е гг. положили начало созданию франко-западногерманского политического, экономического, финансового союза - ядра объединенной Европы конца XX в., которая значительно превзошла по главным показателям США. В 60-е гг. европейские ученые-геополитики стали чаще включаться в американские исследовательские проекты. Причин тому было несколько. Наиболее важная из них - прерванная связь с довоенными геополитическими школами.
Постепенно работы европейских геополитиков превратились в самостоятельные школы - в «региональную геополитику» (например, течение, возглавляемое Ивом Лакостом во Франции). Авторы концепции «региональной геополитики», в отличии от родоначальников этой науки (Ратцеля, Рудольф. Челлена, Макиндера, Мэхена или Хаус-хофера) придавали мало значения главному закону дисциплины - закону глобального дуализма (борьбы Суши и Моря), а использовали геополитические методики для изучения, анализа и описания межгосударственных, межэтнических конфликтов, демографических процессов и даже политических выборов.
В общей линии геополитической мысли Запада наиболее ярко были выражены следующие направления: атлантизм, мондиализм, прикладная геополитика и геополитика европейских «новых правых». Прежде чем попытаться кратко рассмотреть эти течения, надо сделать небольшой экскурс в экономическое, политическое и военное развитие США и стран Западной Европы после окончания Второй мировой войны (1939-1945).
После войны геополитики-атлантисты уточняли и развивали частные аспекты теории, усиливая ее прикладную сторону. Идея «морской силы» с ее геополитической стратегией стала официальной международной политикой США. Она рассматривала два варианта развития событий:
Выигрыш Западом борьбы с Востоком;
Конвергенция (от лат. convergere - приближаться, сходиться) двух противоположных идеологических сторон в нечто единое и установление Мирового Правительства.
Второй вариант развития событий потребовал появления новой доктрины, получившей название «геополитика мондиализма», или геополитика «нового мирового порядка».
Европейская геополитическая мысль была представлена геополитиками «континенталистами» и «новыми правыми». Это европейское течение развивало геополитические идеи школы Хаусхофера. В конце 80 - начале 90-х гг. к их трудам обратились официальные европейские геополитики.
Идеи атлантизма
В 1956 г. ученик Спикмена Д. Мейниг опубликовал труд «Хартленд и римленд в евразийской истории». Здесь Мейниг специально подчеркнул, что «геополитические критерии должны особо учитывать функциональную ориентацию населения и государства, а не только чисто географическое отношение территории к Суше и Морю». В таком подходе весьма заметно влияние Видаль де ла Блаша. Мейниг говорит о том, что все пространство евразийского римленда делится на три типа по своей функционально-культурной предрасположенности:
1. Китай, Монголия, Северный Вьетнам, Бангладеш, Афганистан, Восточная Европа (включая Пруссию), Прибалтика и Карелия - пространства, органически тяготеющие к хартленду.
2. Южная Корея, Бирма, Индия, Ирак, Сирия, Югославия - геополитически нейтральны.
3. Западная Европа, Греция, Турция, Иран, Пакистан, Таиланд - склонны к талассократическому блоку.
В 1965 г. другой последователь У. Кирк выпустил книгу, название которой повторяло название знаменитой статьи Маккиндера «Географическая ось истории». Кирк развил тезис Спикмена относительно центрального значения римленда для геополитического баланса сил. Опираясь на культурно-функциональный анализ Мейнига и его дифференциацию «береговых зон» относительно «теллурократической» или «талассократической» предрасположенности, Кирк выстроил историческую модель, в которой главную роль играют прибрежные цивилизации, от которых культурные импульсы поступают с большей или меньшей степенью интенсивности внутрь континента. При этом «высшие» культурные формы и историческая инициатива признаются за теми секторами «внутреннего полумесяца», которые Мейниг определил как «талассократически ориентированные».
Развитие геополитических взглядов применительно к ядерной эпохе мы встречаем у другого представителя той же американской школы Колина С. Грэя. В своей книге «Геополитика ядерной эры» он дает очерк военной стратегии США и НАТО, в котором ставит планетарное месторасположение ядерных объектов в зависимость от географических и геополитических особенностей регионов. В середине 70-х гг. Грэй назвал геополитику наукой о «взаимосвязи между физической средой в том виде, как она воспринимается, изменяется и используется людьми и мировой политикой». Как считал Грэй, геополитика касается взаимосвязи международной политической мощи и географического фактора. Под ней подразумевается «высокая политика» безопасности и международного порядка; влияние длительных пространственных отношений на возвышение и упадок силовых центров; то, как технологические, политико-организационные и демографические процессы сказываются на весе и влиянии соответствующих стран.
Технологические нововведения в военной области продиктовали необходимость применять глобальный подход к проблемам безопасности. Его использование дало повод ряду ученых по-новому трактовать геополитику. Американский исследователь Д. Дедни, уделяя главное внимание роли технического фактора в отношениях между географической средой и политическими процессами, рассуждает следующим образом: «Геополитическая действительность служит фоном для географии и технологии… Без сильного чувства технологии геополитика вырождается в земной мистицизм».
Техницистские трактовки геополитики преобладают в работах ученых, стоящих на позициях неолиберализма..
С именами «либералов» связано становление «бихевиористской» школы геополитики, создающей поведенческие и статистические модели распространения войн и конфликтов. Среди своих целей «бихевиористская» геополитика называет выявление объективных законов международных отношений с целью вытеснить субъективные модели традиционных реалистов, исходящие из представлений о двухполярности мира, заменить их полицентрическими схемами международных отношений.
Сразу же после второй мировой войны геополитики приняли самое активное участие в конструировании «биполярной» схемы мира. Одновременно возрастают мультиполярность и взаимозависимость в мировой экономике и политике. Негибкость геостратегических доктрин типа ядерного сдерживания по отношению к новым региональным проблемам в этих условиях становится явной.
Для «либералов» характерно отрицание преемственности на уровне политической лексики между скомпрометировавшей себя нацистской геополитикой и современной геополитикой как темой и методом «внешней» политической географии. Нередко «либералы» инкриминировали послевоенному советскому руководству использование одной из разновидностей теории «хартленда», где подчеркивается «исключительность» географического положения Восточной Европы в борьбе держав за мировое господство, которой оно руководствовалось в своей деятельности по организации СЭВ, по укреплению обороноспособности восточноевропейских стран.
С точки зрения американца Сола Коэна все регионы Земли могут быть разделены на четыре геополитические составляющие:
1) внешняя морская (водная среда), зависящая от торгового флота и портов;
2) континентальное ядро (nucleus), тождественное Hinterland (геополитический термин, означающий «удаленные от побережья HI (утренние регионы»);
3) дисконтинуальный пояс («береговые сектора», ориентированные либо внутрь континента, либо от него);
4) регионы, геополитически независимые от этого ансамбля. Известный ученый и политик (бывший госсекретарь США)
Збигнев Бжезинский рассматривал наряду с другими вопрос конфликтности стран. По мнению 3бигнева Бжезинского, распад Советского Союза привел к геополитическому вакууму в сердцевине Евразии, что является главной причиной конфликтности по периметру всего постсоветского геополитического пространства. Вместе с активизацией ислама и объективной неспособностью США обеспечить контроль над ситуацией в регионе Среднего Востока это ведет к появлению огромной зоны нестабильности, которая может охватить часть Юго-Восточной Европы, Средний Восток и район Персидского залива, а также южную часть бывшего Советского Союза. Внутри этой, по словам Бжезинского, «воронки водоворота насилия» имеется множество узлов потенциальных конфликтов, несущих угрозу всему миру. Степень угрозы возрастает, поскольку существует возможность вовлечения в конфликт других стран, и особенно Китая. 3. Бжезинский ставит под сомнение соблюдение этой страной режима нераспространения ядерного оружия.
Главную же угрозу американский политолог, известный в прошлом своими антисоветскими взглядами, видит в возобновлении имперской политики России. Не веря в необратимость демократических преобразований в нашей стране, он считает неизбежным возврат к попыткам «возрождения империи».
Атлантизм не был чужд и новым идеям, связанным с научно-техническим прогрессом, научно-технической революцией в военной сфере. История показала, что атлантизм более динамично, наступательно использовал все среды, базирующиеся на номосе (закон, порядок) Моря. Геополитика атлантистов оказалась наступательной, а геополитика Евразии пребывала в состоянии пассивной обороны. В сфере аэрократии СССР добился относительного паритета, но в «звездных войнах» не смог устоять против блефа, что во многом привело к поражению в «холодной войне», к развалу содружества стран Варшавского договора, а впоследствии и СССР.